...А "знаменитый радист" Ми-Ха-Ло, он же Михаил Лымарь, сидел в своей

"радиорубке", как называлась обыкновенная хижина, крытая пальмовыми

листьями, и тоскливо посматривал то на часы, то на дверь.

   С некоторых пор он потерял спокойствие, и случилось это совсем

неожиданно.

   Его и Париму обстреляли из пулеметов около Гринхауза. Пришлось

спасаться бегством: охранники таинственной крепости были прекрасными

стрелками и видели ночью не хуже, чем днем. И вот, когда уже удалось

выбраться за пределы огня. Парима вывихнула ногу. Пришлось несколько

километров нести ее на руках.

   Конечно, ничего предосудительного в этом не было - на войне часто

приходится таскать на себе раненых и больных. Но когда девушка, чтобы было

удобнее ее нести, обвила руками шею Михаила да еще коснулась щекой его

щеки, у него почему-то кругом пошла голова, стало так радостно, так

хорошо, что захотелось нести эту легонькую девчушку хоть на край света...

   Пока заживала нога, Парима лежала в своей хижине, и Михаил часто

приходил к ней осведомиться о состоянии здоровья. Позже начала заходить в

"радиорубку"

   она. Темы для разговоров находились: Михаил умело оперировал скромным

запасом китайских и английских слов. Этого было вполне достаточно.

   Все шло так хорошо... И вот - на тебе! - случилась беда...

   Когда впервые удалось "поймать" Москву, Михаил так обрадовался, что

схватил Париму на руки и подбросил так высоко, что чуть не пробил кровлю

хижины, а затем, - уж совсем нечаянно, - прижал девушку к груди...

   Парима обиделась, ясно. Когда Михаил поставил ее на пол, она посмотрела

на него сосредоточенно, грустно и тихо сказала:

   - Ты, Ми-Ха-Ло, как слон!

   При воспоминании об этом у Михаила вспыхнули уши: и впрямь как слон!..

Рад, что силен... Вот и получи!

   Он тогда попробовал превратить все в шутку. Назвал Париму макакой, -

она ведь ловка и быстра, как обезьянка. А девушка обиделась пуще прежнего

и с тех пор не приходит.

   И вот сидит теперь Ми-Ха-Ло в своей хижине, слушает, как барабанит

ливень по пальмовым листьям кровли, поглядывает с тоской то на дверь, то

на часы и вспоминает, вспоминает...

   ...Извилистая дорога вела его через "римбу" куда-то в сторону от места,

где шел бой. Это было очень досадно, но что поделаешь? Михаилу оставалось

внимательно присматриваться, чтобы не проглядеть какую-нибудь тропку,

идущую в нужном направлении.

   Ага!.. Вот какой-то просвет в зарослях!

   Михаил пролез в узкую щель между стволами деревьев, преодолел еще

некоторое расстояние и плюнул с досады: перед ним стояла сплошная стена

высокого и толстого бамбука. Пришлось вернуться назад.

   Он осматривал себя, не присосалась ли где-нибудь пиявка, и вдруг

заметил, что невдалеке, у поворота тропинки, на мгновение показалась и

тотчас же исчезла фигура человека в синем.

   - Подождите, пожалуйста! - опасаясь, что человек исчезнет, Лымарь что

было мочи побежал по тропинке.

   Но и незнакомец бегал неплохо. Имея преимущество в расстоянии и,

вероятно, хорошо ориентируясь, он исчез за одним из поворотов, как сквозь

землю провалился.

   Потерпев неудачу, злой Лымарь сел у обочины тропинки, посматривая по

сторонам. Пусть там что угодно, а беглеца он поймает!

   Несколько минут было совсем тихо. Но вот справа от себя, очень близко,

Лымарь почувствовал движение в кустах.