|
Затем шла ванная, а рядом - спаленка. На застланной постели лежала моя походная сумка. Я гадал: где, за какой дверью комната женщины, обронившей перчатку? Потом решил, что она живет в домике - наверное, Мария за ней присматривает; а может, эта комната, отведенная мне на субботу и воскресенье, в остальные дни принадлежит ей. Он протянул мне брошюру XVII века, которую я забыл на столе в прихожей. - Примерно через полчаса время моего аперитива. Вы спуститесь? - Непременно. - Мне нужно вам кое-что сообщить. - Да-да? - Вам говорили обо мне гадости? - Я слышал о вас только одну историю, весьма лестную. - Расстрел? - Я в прошлый раз рассказывал. - Мне кажется, вам не только об этом говорили. Например, капитан Митфорд. - Больше ничего. Уверяю вас. Стоя на пороге, он вложил во взгляд всю свою проницательность. Похоже, он собирался с силами; решил, что никаких тайн оставаться не должно; наконец произнес: - Я духовидец. Тишина наполнила виллу; внезапно все, что происходило раньше, обрело логику. - Боюсь, я вовсе не духовидец. Увы. Нас захлестнули сумерки; двое, не отрывающие глаз друг от друга. Слышно было, как в его комнате тикают часы. - Это неважно. Через полчаса? - Для чего вы сказали мне об этом? Он повернулся к столику у двери, чиркнул спичкой, чтобы зажечь керосиновую лампу, старательно отрегулировал фитиль, заставляя меня дожидаться ответа. Наконец выпрямился, улыбнулся. - Потому что я духовидец. Спустился по лестнице, пересек прихожую, скрылся в [109] своей комнате. Дверь захлопнулась, и снова нахлынула тишина. 16 Кровать оказалась дешевой, железной. Обстановку составляли еще один столик, ковер, кресло и дряхлое, закрытое на ключ кассоне, какое стоит в каждом доме на Фраксосе. Спальню для гостей на вилле миллионера я представлял совсем иначе. На стенах не было украшений, кроме фотографии, где группа островитян позировала на фоне какого-то дома - нет, не какого-то, а этого. В центре - моложавый Кончис в соломенной шляпе и шортах; и единственная женщина, крестьянка, но не Мария, ибо на снимке ей столько же, сколько Марии сейчас, а сделана фотография явно двадцать или тридцать лет назад. Я поднял лампу и повернул карточку, чтобы посмотреть, не написано ли что-нибудь на обороте. Но узрел лишь поджарого геккона, что врастопырку висел на стене и встретил меня затуманенным взглядом. Гекконы предпочитают помещения, где люди постоянно не живут. На столе у изголовья лежали плоская раковина, заменяющая пепельницу, и три книги: сборник рассказов о привидениях, потрепанная Библия и тонкий том большого формата, озаглавленный "Красоты природы". Байки о призраках подавались как документальные, "подтвержденные по крайней мере двумя заслуживающими доверия очевидцами". Оглавление - "Дом отца Борли", "Остров хорька-оборотня", "Деннингтон-роуд, 18", "Хромой" - напомнило мне дни отрочества, когда я болел. Я взялся за "Красоты природы". |
