Почтовые кондуктора и кучера говорили нам, что иногда Слэд оставлял без внимания, не безпокоя и не упоминая даже имени ненавистнаго врага своего, в продолжение нескольких недель, по крайней мере, так случилось раза два. Одни говорили, что это была хитрость с его стороны, чтобы убаюкать подозрение жертвы и тем впоследствии воспользоваться, другие же уверяли, что он приберегал врага, как школьник прячет пирожное, чтобы продлить как можно долее чувство предвкушения мести. Один из таких случаев был с французом, который оскорбил Слэда. Ко всеобщему удивлению Слэд не убил его на месте, а оставил в покое на довольно продолжительное время, кончив, однако, тем, что раз поздно ночью отправился к французу, и когда этот последний отворил ему дверь, он его застрелил, втолкнул ногою труп во внутрь жилья, и поджег дом, где, кроме убитаго, сгорели его вдова и трое детей! Разсказ этот слышал я от многих, и видно было, что разсказчики убеждены были в истине своих слов. Он, может быть, и верен, а может быть, и нет. «Худая слава бежит» и т. д.

Однажды Слэд попался в плен людям, которые решили предать его суду Линча; они обезоружили его, заперли крепко на-крепко в дровяном сарае и поставили стражу. Он убедил своих врагов послать за его женою, с которой хотел иметь последнее, свидание. Жена оказалась смелая, любящая и умная женщина, она вскочила на лошадь и поскакала на видимую опасность. Когда она явилась, ее впустили, не сделав предварительно обыска и, прежде чем дверь успела затвориться за ней, она проворно вытащила пару револьверов и вдвоем с мужем пошла смело против врагов; под частыми и усиленными выстрелами вскочили они вместе на коня и скрылись невредимыми.

Слэд подкупил негодяев, чтобы захватить давнишняго врага своего Юльюса, котораго они нашли в хорошем убежище, в самых отдаленных местах гор, поддерживавшаго свое существование охотой. Негодяи привезли его с завязанными ногами и руками в Скалистыя Вершины, внесли его и положили на середину скотнаго двора, прислонив спиною к столбу. Говорили, что радость, озарившая лицо Слэда, когда он об этом узнал, была положительно страшна. Он пошел удостовериться, крепко ли связан его враг, потом лег спать в ожидании следующаго утра, чтобы, продлив удовольствие, покончить с ним. Юльюс провел ночь на скотном дворе, а в местности этой не бывает теплых ночей. Утром Слэд забавлялся истязанием врага: то прицелится на него из револьвера, то щипнет и уколит его, то отрежет палец, несмотря на мольбы Юльюса, скорее покончить его страдания. Наконец, Слэд снова зарядил револьвер и, подойдя к своей жертве, сделал ей некоторыя характеристическия замечания и выстрелил в упор. Тело лежало целые полдня на том же месте, никто не решался дотронуться до него, не получив на то приказания; наконец, Слэд нарядил несколько человек и сам принял участие в похоронах, предварительно отрезав у покойника уши и положив их к себе в жилетный карман, где он их и носил некоторое время с большим удовольствием. Так мне разсказывали про эту историю и в таком виде я читал ее в калифорнских газетах. Едва ли она верна во всех своих подробностях.

В назначенное время мы подехали к станции и сели завтракать с полудикою и с полуцивилизованною компаниею вооруженных бородатых горцев, с содержателями притонов и со станционными служащими. На вид самый порядочный, самый спокойный человек, каких мы еще не встречали между служащими в оверлэндском обществе, сидел во главе стола, рядом со мною. Никогда еще юноша не был так поражен и удивлен, как я, когда услыхал, что его зовут Слэдом.

Тут рядом со мною сидит это легендарное лицо, этот, людоед-чудовище, который дракой, ссорами и другими способами отнял жизнь у двадцати шести человек, или все лгали на него! Я с гордостью сознавал, что не всякому путешественнику, изучавшему чужия страны и новые нравы, удавалось лицезреть, слышать и разговаривать с таким сказочным злодеем!

Он был так мил и так любезен, что я невольно смягчился к нему, несмотря на все ужасы, разсказанные о нем.