— Джетльмэны, я придумал выгодное и полезное дело для вас, дело, которое будет вам развлечением среди прелестной природы и доставит вам случай обогатить ваши знания наблюдениями и изследованиями. Я желаю, чтоб вы сделали осмотр железному пути от Карсон-Сити на запад до известнаго пункта. Когда законодательная власть будет в сборе, то я проведу билль о вашем вознаграждении.

— Как, железный путь через Сиерра-Невадския горы?

— Ну, так тогда сделайте осмотр на восток до известнаго пункта!

Он превратил их в надзирателей, в землемеров и т. п. и отправил в степь. Это было «развлечение», но в некотором роде и мщение! Развлечение это состояло в том, что они должны были идти пешком, тащить цепи через пески, через шалфейные кусты под зноем солнца, проходить между скелетами, кайотами и тарантулами. Дальше «романическия приключения» не могли идти. Наблюдения свои они производили не спеша, свободно и осторожно. В течение первой недели они каждый вечер возвращались домой, пыльные, усталые, голодные, хромые, но веселые. Каждый раз приносили с собою большое количество пауков-тарантулов и прятали их в стаканах наверху. Через неделю они должны были расположиться лагерем в поле, так как далеко подвинулись на восток. Они несколько раз справлялись об определении границ этого «известнаго пункта», но не получали никаких указаний. Наконец, послав настоятельный вопрос о том, «как далеко на восток?» губернатор Най телеграфировал в отчете:

«К Атлантическому океану, а потом, перекинув мост, идите дальше!»

Этот ответ вернул домой запыленных тружеников, которые подали доклад и прекратили работу. Губернатор особенно не тужил об этом и знал, что мистрисс О'Фланниган, ради его, накормит как-нибудь бригаду, а он намеревался потешиться над молодыми людьми, и сказал, подмигнув глазом по своей старой привычке, что пошлет их обозревать штат Утах и даст телеграмму Бриггэму, чтоб он их повесил за нарушение границ!

Надзиратели привезли с собою тарантулов, так что у нас в комнате, на полке,образовался целый зверинец. Некоторые из этих пауков могли ползти с трудом по блюдцу своими волосатыми, мускулистыми лапами и если нечаянно обидишь их или раздразнишь, они делались самыми злейшими созданиями, которыя только существовали на свете. Едва только дотронешься слегка до стакана, они тотчас же были на-стороже и готовы на драку.

В первую ночь по возвращении домой бригады, как всегда, дул со страшной силой ветер, и в полночь соседнюю крышу с конюшни снесло и угол ея ударился в наш дом. Мгновенно все нроснулись, в бригаде произошла суматоха, в темноте сталкиваясь в проходах между кроватями, они друг на друга падали, и в самый разгар этой сумятицы Боб X., проснувшись, спросонья вскочил и головой вышиб полку. Тут же он закричал:

— Уходите, друзья, — тарантулы разбежались!

Никакое другое предостережение не могло звучать так страшно. Все боялись двинуться с места, чтоб не наступить на тарантулов. Каждый ощупывал, где кровать, где сундук, чтоб вскочить на него, потом последовала странная тишина, тишина полнаго недоуменья, также ожидания, упования, страха. Темнота была глубокая, и надо было себе представить лица этих едва одетых людей, сидящих на сундуках, на кроватях, как на насестах. Иногда тишина прерывалась и тогда по голосу слышно было, где кто находится, куда ощупью направлялся или менял свое положение. Голоса эти были отрывочны, никто не рисковал разговаривать едва слышный возглас вроде «ай!» и затем следовало тяжелое падение чего-то, и вы сейчас же понимали, что джентльмэн, ощупав нечаянно шерстяное одеяло, спрыгнул с кровати на пол. Опять тишина. Скоро потом слышится взволнованный голос:

— Чт-о чт-о-то ползет по моей шее!

По временам слышалось легкое движение и глухой голос «ох, Создатель!», и тогда снова вы понимали, что кто-нибудь от чего-нибудь удалялся и что это что-нибудь было принято им за тарантула.