Они обнялись, хозяин дружественно-пьяно, а Арканзас снисходительно-допускающей, подкупленный выпивкой, снова упустил свою добычу. Но глупый хозяин был так счастлив, что избежал кровопролития, что не переставая болтал, когда, наоборот, должен был бы лучше удалиться, из боязни наткнуться на новыя неприятности. Последствием было то, что Арканзас скоро опять начал к нему придираться и сказал:

— Хозяин, будьте так любезны, повторите то, что сказали!

— Я говорил, Скотти, что моему отцу было больше восьмидесяти лет, когда он умер!

— И это все, что вы сказали?

— Да, все.

— Только это и сказали?

— Да, только.

Последовало неловкое молчание. Арканзас, облокотясь на конторку, стучал пальцами по стакану. Затем задумчиво почесал левое колено правой ногой и, наконец, шатаясь направился к камину, сурово глядя на всех, столкнул с места двоих или троих уютно сидящих, сам уселся, предварительно ударив каблуком собаку, которая, визжа, убежала под лавку, вытянул свои длинныя ноги, расправил фалды и стал греть спину.

Несколько времени спустя он стал что-то ворчать себе под нос и снова тяжелою поступью отправился к конторке и сказал:

— Хозяин, к чему это вы вспоминали давно умерших людей и говорили о своем отце? Разве общество, в котором вы находитесь, неприятно для вас? Так, что ли? Если это общество не по вашему вкусу, не лучше ли нам всем удалиться? Этого желаете вы, скажите, да?

— Бог с вами, Арканзас, ничего подобнаго у меня не было в голове. Мой отец и моя мать…

— Хозяин, не приставайте ко мне! Берегитесь. Если нельзя вас успокоить иначе, как ссорою, так говорите скорее, но нечего рыться в воспоминаниях и бросать их в лицо людям, желающим и ищущим покоя, если только можно найти тут покой. Что с вами сегодня? Я никогда не видел более безпокойнаго человека.

— Арканзас, право, я никого не хотел обидеть и не буду разсказывать, если это вам не нравится. Верно вино бросилось мне в голову, что ли; потом это наводнение и сколько людей надо кормить, да обо всем и обо всех подумать.

— Так вот что лежит у вас на сердце? Вы хотите от нас избавиться, вот что. Нас ужь больно много. Вы желали бы видеть нас всех плывущими с нашими пожитками и удаляющимися от вас? Вот оно что! Не дурно!

— Будьте благоразумны, прошу вас, Арканзас. Вы отлично знаете, что я не такой человек, чтоб…

— Что, вы мне угрожаете? Мне, да знаете ли вы, что тот еще не родился, который смел бы мне угрожать! Мой совет вам: со мною так не поступать, мой голубчик, я многое могу простить, но этого никогда. Вылезайте-ка из-за прилавка, я покажу вам, как со мною надо поступать! Так вы хотите нас всех выгнать, вот в чем дело, вы, подлая и низкая скотина! Вылезайте, когда я вам говорю, из-за прилавка! «Я» покажу вам, как сметь грубить, надоедать и надменно смотреть на джентльмена, который всегда старался быть с вами в хороших отношениях и никогда не упускал случая поддержать вар!

— Прошу вас, Арканзас, перестаньте дуться и ворчать! Если уже необходимо кровопролитие…

— Слышите, что он говорит, джентльмены? Слышите, он упомянул о кровопролитии! Так вам непременно нужна чья-нибудь кровь, вы хищник и отчаянная голова! Вы задались мыслью это утро непременно убить кого-нибудь, я это давно вижу. Так вы метили на меня, не так ли? Это меня вы решили убить? Но вам это не удастся, вы воровская и низкая душонка, белолицый отпрыск негра! Вынимайте ваше оружие!

За этим последовали выстрелы; хозяин, желая избегнуть опасности, прятался за людьми, лазил на скамейки и укрывался где и чем мог. В этой страшной суматохе хозяин расшиб стеклянную дверь и выбежал в нее, а Арканзас продолжал стрелять; вдруг, совсем неожиданно, в дверях показалась хозяйка, держа в руках большия ножницы; она смело наступала на буяна! Гнев ея был величествен.