С полдюжины маленьких горных ручейков впадают в Моно-Лэк, но ни одна речка не берет своего начала в этом озере. У него нет ни прилива, ни отлива, повидимому, и куда девает оно свой излишек воды, есть тайна темная, не разследованная.

В местности около Моно-Лэк есть только два времени года, а именно: конец одной зимы и начало другой. Несколько раз (на Эсмеральде) пришлось мне видеть и испытать резкия перемены погоды; прелестное жаркое утро, термометр показывает 90° в восемь часов и потом к вечеру, к девяти часам, этот же самый термометр падает до 40°, снег идет и покрывает землю до 14 дюймов глубины. При самых благоприятных обстоятельствах в маленьком городе Моно снег падает непременно по одному разу каждый месяц; летом климат тут настолько непостоянен, что дама, вышедшая погулять, не может предвидеть, при какой погоде вернется, и хорошо сделает, если возьмет в одну руку веер, а в другую высокия галоши.

Когда 4-го июля жители участвуют в процессии, обыкновенно шествие это бывает под снегом и они разсказывают вам, как об обыденном явлении, что если человеку захотелось выпить грога, то ему продавец отпускал, отрубив кусок топором и завернув его в бумажку, как это делают с сахарным кленом. Разсказывают так, что старые пьяницы легко теряют свои зубы. Предполагают, что они ломают их, евши джин и пунш. Я не навязываю никому и не убеждаю непременно верить этому разсказу, я просто передаю его, и за что купил, за то и продал. Но что я навязываю и убеждаю непременно поверить этому падению снега 4-го июля, потому что за достоверность этого явления ручаюсь.

ГЛАВА XXXIX

В одно жаркое утро (мы находились теперь в середине лета) Хигбай и я сели в лодку и пустились по озеру, намереваясь плыть к островам, чтоб их осмотреть. Нас давно тянуло это сделать, но мы все отклоняли, боясь грозы, которая тут бывает довольно часто и настолько сильная, что легко может опрокинуть обыкновенную небольшую лодку, какова была наша, а раз попадешь в эту воду, конечно, ожидай смерти, несмотря ни на какое искуство плавать, потому что эта вредная вода выела бы все глаза и все внутренности у человека. Плыть в лодке приходилось двенадцать миль до островов, — длинное, утомительное путешествие, но утро было такое тихое и солнечное, а озеро гладкое, прозрачное и до того безжизненно-спокойно, что мы никак не могли устоять от искушения. Итак, взяв с собою два оловянных кувшина полных воды (так как не знали расположения острова и место ручья, по слухам находившагося на большом острове) и поплыли, Хигбай обладал сильными мускулами, греб легко, и лодка шла быстро, но, судя по времени нашего прибытия, мы положительно сделали не двенадцать, а все пятнадцать миль.

Мы причалили к большому острову и вышли на берег. Стали пробовать воду в кувшинах и нашли, что теплая погода ее испортила, она сделалась солоновата и не годна для питья, мы ее вылили и начали искать ручей — чувство жажды сильно увеличивается раз ясно, что нечем его немедленно утолить. Остров был длинный, изображал возвышенность умеренной вышины, покрытую пеплом, ничем более, как серым пеплом и пемзой, в которые мы утопали по колена, при каждом шаге, а кругом повсюду вверху виднелись стены оголенных скал самаго отвратительнаго вида. Когда мы дошли до верхушки и вошли внутрь стен, мы увидали мелкий, далеко простирающийся бассейн, дно котораго устлано было пеплом и только кое-где, вроде заплат, мелким песком. Местами, между расщелинами скал, замечательно живописно виднелся пар, ясно доказывающий этим, что хотя прежний кратер потух и бездействует, но что там существует еще подземный огонь.