– Алло! Степанов слушает.

Мужской голос на том конце провода был незнакомым.

– Здравствуйте, Михаил Георгиевич, – произнес он ласково. – У нас к вам разговор есть.

– У кого «у нас»?

– Вы не могли бы подойти в первый отдел института?

Мишино сердце оборвалось и покатилось.

– Да… Я сейчас… Хорошо…

– Кто звонил то? – заглянула в его побелевшее лицо Марь Иванна.

Он что то брякнул в ответ.

Первый отдел… Ну вот и достукались! А Жеке все игрушки были.

Миша всегда с некоторым трепетом проходил мимо кожаной двери первого отдела. Это был особый мир, настолько же недоступный для простых смертных, как партер Большого театра или заграничные турпутевки.

Формально власть в институте принадлежала ректору с заместителями, но за его спиной всегда маячили тени серых кардиналов – сотрудников первого отдела. Они были представителями государства: его глазами, ушами и кулаками.

На каждого человека, вступившего в стены института, тут же заводилось досье, куда подшивалось все: биография, анкеты, характеристики с места учебы и работы. На тех, кем интересовались особо, собирались дополнительные сведения: благо дело, в стукачах никогда недостатка не ощущалось.

Это была самая лучшая в мире система для борьбы с врагами государства.

Без личного дела никуда не сунешься: оно будет кочевать за тобой до самой смерти. Если в личном деле все в порядке – тебя будут двигать по службе; найдется какой нибудь прокол – ни один директор не возьмет тебя на работу. А без работы не будет ни денег, ни квартиры, ни медицинского обслуживания – ничего. Более того, без работы тебя, милого человека, и посадить могут. За тунеядство.

У Миши имелась еще одна причина для того, чтобы благоговеть перед черной кожаной дверью. За ней обитали люди, которые давали рекомендации в школы КГБ.

Вот куда ему действительно хотелось попасть! Ну что такое его учительский диплом? Таких учителей английского в стране – тысячи. Засунут в какую нибудь глухомань, и возись там с детишками до самой пенсии.

А если у тебя талант к чему то большему? Если ты способен учить языки, заниматься аналитикой, вникать в проблемы? Ведь это же явно важнее для страны, чем простое учительство! Нужно только, чтобы тебя кто нибудь заметил и вывел в люди.

Миша стоял перед черной дверью. На стенах вокруг – доски почета: заслуженные работники образования и их ордена. В окне – солнце, на стекле – одуревшая от осеннего тепла муха.

Идти? Не идти? Может, ну все к чертовой матери?

Зажав волю в кулак, Миша поскребся в дверь.

– Можно? – А у самого все мысли в голове отшибло.

За заваленным бумагами столом сидел лысый дядечка в очках.

– А, Степанов! – сказал он. – Проходи!

Миша вздрогнул. Они никогда не виделись, а тот уже знает его фамилию!

– Меня зовут Петр Иванович, – представился дядечка и протянул ему ладонь.

Миша с опаской пожал ее. Вот уж чего чего, а рукопожатий он никак не ожидал. Он вообще думал, к нему будут обращаться «гражданин Степанов» и велят держать руки за спиной.

– Догадываешься, почему мы тебя вызвали?

Миша кивнул:

– Догадываюсь.

– Ну и молодец.

Достав из кармана пачку «Космоса», Петр Иванович прикурил.

– Ситуация такая… – произнес он, помахав в воздухе спичкой. – Вчера к тебе подселили некоего Алекса Уилльямса. Вы, наверное, уже познакомились.

Миша молчал, не зная, как реагировать.

– Нам сверху пришла разнарядка: принять группу американских студентов, приехавших по обмену. Раньше ничего подобного в нашем институте не было, так что мы должны на ходу разрабатывать свои методы работы с ними.