– Хорошо, я зайду к нему в общежитие, – сказала она наконец.

– Ну и ладушки! – обрадовалась Лена. – Значит, договорились.

Больше всего на свете Анжелика Капустина мечтала о сережках. Ведь сережки – это почти как; паспорт: у кого они есть – тот взрослый, у кого нет – тот малявка. Она целый месяц ныла у мамы над ухом и клялась закончить четверть без троек, и вот наконец ее мечта сбылась: ей разрешили пойти в косметический кабинет и проколоть уши.

Еще неделя ушла на то, чтобы проходить с шелковыми нитками в мочках. Анжелика каждый день аккуратно смазывала их спиртом и прокручивала туда сюда, чтобы дырочки не зарастали.

– Ну, завтра пойдем в магазин и купим тебе самые маленькие сережки, – сказала мама.

Анжелика сразу сникла. Кто ж их заметит, маленькие то? Ведь главный плюс обладания сережками заключался в том, чтобы их все видели!

Тайком она свистнула из маминой шкатулки золотые серьги с аквамаринами и, обмирая от собственной дерзости, вставила их в уши.

В школе был произведен фурор. Аквамарины затмили все прежние Анжеликины достижения – и ее югославские ботинки, и английский портфель, и даже папу – известного на всю страну тележурналиста.

– Где взяла? – спросила ее лучшая подруга Роза.

Анжелика скромно опустила ресницы.

– Один парень подарил.

– Какой парень?

– Не скажу. Я обещала никому не говорить.

Роза не знала, то ли верить, то ли не верить. Она сама всем врала, что у нее есть жених по имени Вадик (девятнадцать лет, студент и музыкант), но он то ей ничего не дарил… А у Капустиной, видимо, и вправду завелся какой то хахаль.

Однако Анжелике не пришлось сполна насладиться своим триумфом: во время большой перемены она наткнулась на завуча Альбину Викторовну.

– Ты бы еще в бриллиантах в школу пришла! – гневно воскликнула та. – Снимай серьги немедленно! И давай сюда дневник!

«Товарищи родители! Ваша дочь носит в школу ювелирные изделия неизвестного происхождения. Примите меры!» – написала завучиха через всю страницу. И еще заявила, что этот инцидент может поставить под угрозу вступление Капустиной в комсомол.

Давно прогремел звонок, все ученики разбрелись по классам, а несчастная Анжелика все сидела в туалете и рыдала.

Роза, как могла, утешала подругу:

– Вот ведь крыса эта Альбина! У нее у самой из украшений только очки и есть. Что ты, выпендривалась своими сережками, что ли?

– Опять страницу из дневника придется вырывать! – всхлипнула Анжелика. – А то если мама узнает, что я без разрешения по ее шкатулкам лажу, мне такое будет!

– Так ты говорила, что тебе эти серьги какой то парень подарил! – подозрительно нахмурилась Роза.

Анжелика поняла, что проболталась.

– Ну да! – принялась она оправдываться. – Только мама сразу же забрала их и положила к себе в шкатулку. Сказала, что отдаст, когда мне будет шестнадцать лет. Эх! В комсомол теперь не возьмут… Буду как малолетка в этом ошейнике ходить! – И Анжелика с остервенением дернула изжеванные концы своего галстука.

Когда то в незапамятные времена она ужасно гордилась тем, что ее приняли в пионеры, и даже в двадцатиградусный мороз ходила в пальто нараспашку, чтобы все видели галстук. Но сейчас от былого почтения к святыне не осталось и следа.

– Ладно, не плачь… От Димки из Запорожья письмо не приходило? – попыталась отвлечь ее Роза.

Димка был троюродным братом Анжелики. Летом они ездили к бабушке в деревню, а во время учебного года писали друг другу письма, хвастались мнимыми и реальными подвигами и играли в «любовь». Обоим это занятие приносило огромное удовольствие.

Но на этот раз упоминание о Димке только разозлило Анжелику.