— Даже с отцом Антонием?

— Нет, не говорил. Сейчас жалею, что расчувствовался над рукописью и проболтался. Прошу вас забудьте обо всём, что я здесь наболтал.

— Да нет, ваше откровение было оправданным. Я уже сегодня испрошу у президента «Народной Инициативы» грант на издание книги. Вас это устраивает?

— Пока не знаю…

В дверь позвонили. Я решил, что вернулись Митя и Соня, но на лестничной площадке стоял старый казак, которого я видел на крестном ходе. Он приложил ладонь к козырьку форменной фуражки и доложил:

— Приходское общество снарядило меня просить товарища Сталина прибыть к храму.

— Проходите, — уступил я дорогу служивому. — Идите прямо, он там, на кухне.

Постукивая по дубовому паркету каблуками начищенных до блеска сапог, он вошёл в кухню и, отдав честь, произнёс то же самое, что и мне.

— Спасибо за приглашение, — улыбаясь, сказал Сталин. — Но вряд ли это возможно сегодня. Передайте отцу Антонию, что у меня возникли некоторые обязательства перед людьми, в чьей поддержке я сильно нуждаюсь. Не знаю точно, когда освобожусь.

— Вы будете нужны до вечера завтрашнего дня, — сказал я.

— Вот видите, — Сталин развёл в стороны руки. — Через сутки я смогу побывать у вас в гостях.

Старый казак был тёртым переговорщиком и решил взять паузу.

— В ногах правды нет. Может, того, присядем, — он пооглядывался и значительно произнёс: — Добротные хоромы. Сейчас таких не строят. Панельным домишкам всего полвека срок гарантии. А у меня рубленая изба уже больше ста лет стоит, ещё прадед строил.

— Раньше надежнее строили, — согласился Сталин. — В этом вы правы.

— А ведь там вас не только наши ждут, — кашлянув, просительно вымолвил старый казак. — Приехали на пяти машинах паломники, желают с вами встретиться, спросить…

— О чём меня спрашивать? Я знаю ровно столько, сколько они, а может быть, и меньше.

— Но вы — Сталин.

— Да, я — Сталин, но не такой, какой им нужен. У меня нет ни маршалов, ни десятимиллионной армии…

— Нет, — возразил старый казак, — вы как раз такой Сталин, какой им нужен сейчас — не небесный заступник, а земной, который бы убедил их в непоколебимости правды. Каким был Степан Тимофеевич Разин, которому депутаты нашей городской думы ни в какую не хотят присваивать звание почётного гражданина города. А ведь он три с половиной века назад осаждал наш город; был дважды ранен, и только это помешало ему добраться до московских бояр и прочей царской челяди.

— Какой из меня народный заступник? — встревоженно глянул на старого казака Иосиф Виссарионович. — Прямо-таки и не знаю, чем вам помочь.

— Вам пора пристать к какому-нибудь берегу, — неодобрительно глянул на вождя старый казак. — Народ смущён вашим приездом, и вы перед ним ответственны.

Сталин жалобно глянул в мою сторону и занялся раскуриванием трубки. Он попал в непростое положение и срочно нуждался в поддержке.

— У меня есть полномочия, и я могу разрешить товарищу Сталину увольнение до одиннадцати часов утра завтрашнего дня.

— Это я вам гарантирую! — радостно вскричал старый казак. — Куда его доставить?

— На волжскую пристань. Там будет дежурить наш катер.

— Ступайте вниз. Иосиф Виссарионович возьмёт вещи и присоединится к вам.

Отпустив к отцу Антонию странного, но, судя по всему, незлого человека, вынужденного по стечению обстоятельств влачить на себе личину Сталина, я решил дождаться звонка от Ершова или одного из его подчинённых, потому что квартира Мити со вчерашнего дня находилась под наблюдением службы безопасности концерна.