— Он, конечно, вполне Ромео, — усмехнулась Соня. — Но я до Джульетты определённо недотягиваю. Сегодня утром мы пришли к соглашению не спешить с загсом и побыть приходящими друг к другу в гости мужем и женой.

— Охотно верю, что ты сможешь охмурить кого угодно, но принять это за правду я не могу.

— Ах, да! — весело воскликнула она. — Я и запамятовала, что без документального подтверждения ты не поверишь и честному слову президента России.

— Не поверю даже ему. Уж такое я дерьмо.

Соня раскрыла свою сумочку, вынула свёрнутый вдвое лист бумаги и протянула мне. Я быстро прочитал текст соглашения, заверенного двумя подписями, и холодно произнёс:

— Что ж, поздравляю с удачной сделкой.

— С чем?

— С официальным приобретением богатого и щедрого любовника.

Моя бесцеремонность пришлась Соне не по вкусу, она вспыхнула, но быстро справилась с волнением и вынула ещё один лист стандартной бумаги. Я сразу догадался, что это за документ, но сумел это скрыть и равнодушно сказал:

— Это я тоже должен прочитать?

— Конечно, можешь, чтобы припомнить условия сделки, которые были не исполнены, но не по моей вине, как только что признал Андрей Ильич.

Она проникновенно глянула на меня и заманчиво провела кончиком языка по верхней губе.

— Надеюсь, что и ты, Игорь, не видишь причин, мешающих… полюбовному исполнению контракта? Конечно, с прибавлением тех процентов, которые мне пожаловал Андрей Ильич. Кстати, он уверил меня, что финансовое обеспечение нашего, то есть моего и твоего, соглашения входит в круг твоих обязанностей.

Расставаться с кругленькой суммой никак не входило в мои намерения. После отмены праздника с участием «княжны» я вполне мог их потратить в своих интересах, потому что они уже были списаны сразу, как только были перечислены на мой личный счёт. Но Соня, кажется, это просекла и взяла меня в клещи: с одной стороны, пригрозила Козыревым, с другой — так ловко и совершенно незаметно расстегнула две верхние пуговицы блузки, что я едва совладал с собой и не запустил пятерню, чтобы пошарить у неё за пазухой.

— Этот вопрос надо обсудить в более спокойной обстановке, — прохрипел я осевшим от возбуждения голосом. — Например, в известной мне пятиэтажке возле моста через Свиягу.

Соня так бесподобно правдиво изобразила внезапно охватившее смущение, что я, грешный, почувствовал, как в моей черепушке начинают плавиться на раскалённых угольях похоти мозговые извилины, и, всхрапнув, как конь, попытался дотянуться рукой до её обнажённого колена, но она игриво отстранилась и, приложив пальчик к губам, игриво прошептала:

— Тихо-тихо. Сюда топает мент.

Я успел отпрянуть от искусительницы и принять скучающий вид, когда в холл вошёл полковник Ершов и озабоченно направился к Соне.

— Ветер утих, вертолёт готов к вылету и через десять минут вы будете у своего дома.

— К чему такая срочность? Я не попрощалась с Митей.

— Успеется, — небрежно произнёс Ершов. — Или вам не терпится поплакать? Письма, Интернет, телефон — не дадут вам с Митей скучать даже на расстоянии.

Я поднялся с кресла, чтобы проводить Соню к вертолёту, но чертов гэбист встал у меня на пути.

— Тебя, Игорь Алексеевич, ждёт президент.

И так важно насупился, такую морду лопатой сделал, будто он не полковник, а конвоир «вагона-столыпина». Ладно, решил я, отсажу-ка тебя, милок, от титьки, больше ты не получишь от меня ни словечка информации о Козыреве, к которому я был ближе как свояк, чем этот отопок продажной советской гэбни.