Выйдя на балкон, я смотрел вслед Соне, которая шла за Ершовым, и ждал, что она оглянется и поглядит на меня. И это станет для меня подтверждением, что она не против в следующий раз, когда я заявлюсь к ней домой, расстегнуть для меня не только пуговички на кофте, но и кое-что ещё. Однако Соня не оглянулась, что меня задело, и я решил, что с полным закрытием контракта спешить не буду и заставлю её отработать каждое слово в трудовом соглашении по полной программе. Моё трепетное восхищение Соней как-то сразу потухло и сменилось обидой, когда она догнала сутулого полковника и, поигрывая бёдрами, пошла с ним рядом.

Чтобы не впасть в ярость, я стал смотреть на Волгу. К вечеру распогодилось, дул прохладный ветерок, небо очистилось от туч, и лишь над Заволжьем поднималось огромное сине-серое ночное облако, которое к полуночи распадётся на множество мелких тучек, и в промежутках между ними вспыхнут яркие звёзды. Волга была пуста, недавняя буря разогнала рыбацкие лодки, которые обычно болтались на водной зыби возле моста. И эта пустынность Волги, огромное, почти бескрайнее водохранилище, поблескивающее то нержавеющей сталью, то медью солнечных бликов, помогло мне взглянуть на себя со стороны и увидеть никчемную двуногую мелочь, которую по какому-то недоразумению называется человеком.

Андрей Ильич был в кабинете один. Он стоя л возле большого, почти в полстены, окна и, не оборачиваясь, поманил меня к себе. Я подошёл к нему и встал рядом. Из окна были хорошо видны бетонная посадочная площадка, вертолёт, полковник Ершов и стоявшие друг против друга Митя и Соня. О чём они говорили, какие обещания и клятвы в верности давали, можно было только догадываться. Но вот, выцеловав всю от кончиков пальцев до макушки свою ненаглядную суженую, Митя достал из кармана какую-то книжицу, что-то в ней написал, вырвал листок и протянул Соне. Она спрятала руки за спину, видимо, не хотела принимать бумажку, но он засунул её в карман блузки, и они слились в прощальном поцелуе.

— Нет, он действительно от неё без ума! — покачал головой Андрей Ильич. — Разве можно давать женщине так, за здорово живёшь, деньги? Женщины любят нашего брата не за деньги, а за более существенное, что даёт ему не монетный двор, а природа.

— Значит, он сейчас выписал ей чек? — догадался я. — Но у меня лежат деньги, которые я должен выплатить ей по трудовому соглашению.

— Можешь не сомневаться, она за ними явится уже завтра, — сказал Козырев. — Хорошо, что я открыл счёт Мите в рублях, а не в долларах.

Наконец влюблённые расцепили объятия и, дождавшись подходящего случая, ушлый Ершов подхватил Соню под руку и помог ей забраться в вертолёт, который тотчас же начал раскручивать винты. Митя бросился к нему, но полковник был начеку и вцепился в парня изо всех сил, и могучий воздушный поток от винтокрылой машины чуть не сбил их с ног. Вертолёт взревел и стал отрываться от земли, Митя упал на колени и, протягивая к нему руки, что-то кричал, но всё его горе и отчаянье утонули в рёве мощного двигателя.

— Слава тебе, господи! — совершенно серьёзно произнёс Козырев и перекрестился. — Одну ногу он вырвал из нашей грязи. Теперь надо освободить ему и другую ступню. Я так понимаю, что Митя тебе смертельно надоел и тебе хочется поскорее от него освободиться?

— Напротив! — совершенно искренне запротестовал я. — Он меня очень заинтересовал своей непохожестью на аборигенов нашего города. За несколько дней успел перебаламутить своими заявлениями и поступками наше интеллектуальное болото до такой степени, что вождь этой дряни Синюгин бросился на своём авто под груженую фуру и бесславно покончил жизнь самоубийством.

— Иногда удивляюсь, Игорь, твоей догадливости, — сверкнул глазами Андрей Ильич. — Однако не вздумай пугать Митю этой страшилкой.