— Ну, так вот, м-р Пип, один из этих каторжников сидел сегодня в театре позади вас. Я видел его через ваше плечо.

— Котораго же из двоих вы видели?

— Того, который был избит другим, я готов поклясться, что видел его! Тем более я о нем думаю, тем более убеждаюсь, что то был он.

— Это очень любопытно! — сказал я, притворяясь изо всех сил, что действительно нахожу это только любопытным. — Очень любопытно, право!

Я нисколько не преувеличу, если скажу, что этот разговор поверг меня решительно в трепет, при мысли, что Компейсон сидел за мной, «точно привидение», как выразился между прочим м-р Уопсль. Я не мог сомневаться в том, что если он был в театре, то потому, что я там был, и что как бы ни слабы были признаки опасности, угрожавшей нам, опасность была всегда близка и грозна.

Я разспрашивал м-ра Уопсля:

— Когда именно вошел этот человек?

Он не мог мне сказать этого; он увидел меня и через мое плечо увидел этого человека.

— Как он был одет?

— Порядочно, но так, что одежда не бросалась в глаза; кажется, в черном.

— Было ли его лицо обезображено?

— Нет, он этого не заметил. Я был тоже уверен что нет, потому что хотя в разсеянности своей я не обращал особеннаго внимания на окружающих людей, но думаю, что обезображенное лицо обратило бы на себя мое внимание.

Когда м-р Уопсль сообщил мне все, что мог припомнить, и мы кончили ужин, которым я угостил его, мы разстались. Я пришел домой в час ночи, и ворота были заперты. Я никого не заметил, когда входил в ворота и поднимался к себе наверх. Герберт был уже дома, и мы держали совет у огня. Сделать ничего нельзя было, разве только сообщить Уэммику о том, что случилось, и напомнить ему, что мы дожидаемся его указаний. Так как я думал, что могу повредить ему, если буду слишком часто посещать замок, то я написал ему письмо. Прежде, чем лечь спать, я пошел сам отнести письмо в почтовый ящик; я смотрел во все стороны, но нигде никого не было видно. Герберт и я согласились, что нам пока ничего не остается делать, как только быть очень осторожными.

ГЛАВА XIV

Неделю спустя, когда я шел после катанья в лодке по улице, придумывая, где бы мне пообедать, чья-то большая рука опустилась на мое плечо. То была рука м-ра Джагерса, и он взял меня под руку.

— Так как мы идем по одному направлению, Пип, то можем итти вместе. Куда вы направляетесь?

— Право, не знаю: домой, по всей вероятности, — отвечал я.

— Не знаете? — спросил м-р Джагерс.

— Не знаю, потому что еще не решил, куда итти, — отвечал я, радуясь, что могу наконец уклониться от перекрестнаго допроса.

— Вы идете обедать? — спросил м-р Джагерс. — Полагаю, что вы не откажетесь?

— Пожалуй, и обедать.

— Собираетесь обедать одни?

— Вероятно, один.

— Если так, — сказалм-р Джагерс, — пойдем и отобедаем вместе.

Я хотел вежливо отказаться, но он прибавил:

— С нами будет обедать Уэммик.

Тогда я вместо того, чтобы отказаться, изявил свое согласие, и мы прошли в контору, откуда вместе с Уэммиком отправились в наемной карете на квартиру Джагерса, где тотчас же нам подали обед. Хотя немыслимо было намекнуть Уэммику на нашу дружбу, но мне очень хотелось, чтобы он хоть разок ласково взглянул на меня. Но этого не случилось. Когда он поднимал глаза от тарелки, то устремлял их на м-ра Джагерса, и был так сух и сдержан со мной, как будто его подменили, и это был совсем не добрый и приветливый Уэммик, сын престарелаго родителя.

— Послали ли вы м-ру Пипу записку от мисс Гавишам, Уэммик? — спросил м-р Джагерс вскоре после того, как мы сели за обед.