— И вы принесли с собой его документы?

— Ты ведь знаешь, Пип, — отвечал Джо, как бы вразумляя меня, — что сам положил их мне в шляпу, а потому должен знать, что я их принес с собою.

И с этими словами он вынул документы, но подал их не мисс Гавишам, а мне. Боюсь, что я стыдился этого милаго добряка, — знаю даже, что стыдился, когда увидел, что Эстелла стояла за креслом мисс Гавишам, и глаза ея задорно смеялись. Я взял документы у него из рук и подал их мисс Гавишам.

— Вы не требовали, — сказала мисс Гавишам, просматривая документы, — платы от мальчика.

— Джо, — укоризненно произнес я, потому что он совсем не отвечал, — отчего ты не отвечаешь…

— Пип, — перебил меня Джо, — потому что такой вопрос не требует ответа, и потому что ты знаешь, что я отвечу: «нет», Пип.

Мисс Гавишам взглянула на него так, как если бы наконец поняла, с кем имеет дело, и взяла со стола небольшой мешечек.

— Пип заработал плату, — сказала она, — и вот опа. В этом мешечке двадцать пять гиней. Отдай их своему хозяину, Пип. А теперь прощайте; выпусти их, Эстелла.

— Должен ли я опять приходить к вам, мисс Гавишам? — спросил я.

— Нет. Теперь твой хозяин Гарджери. Гарджери! еще одно слово!

Позвав его назад в то время, как я выходил из комнаты, я слышал, как мисс Гавишам сказала Джо громко и внушительно:

— Мальчик хорошо вел себя здесь, и это ему награда. Конечно, как честный человек, вы не будете ждать никакой другой награды, и не ожидайте, потому не получите.

Как Джо вышел из комнаты, я не помню; знаю только, что когда он вышел, то вместо того, чтобы входить вниз с лестницы, он стал подниматься вверх и оставался глух ко всем увещаниям, пока я не подошел и не взял его за руку. Через минуту мы были уже за воротами; Эстелла заперла их и ушла.

Когда мы опять очутились на улице и увидели солнечный свет, Джо прислонился к стене и сказал мне: «Удивительно!» И долго так простоял, повторяя через некоторые промежутки; «Удивительно!» и я уже думал, что он никогда не придет в себя. Наконец он сказал:

— Пип, уверяю тебя, что это у-ди-ви-тель-но! — и, проговорив несколько раз эти слова, он двинулся в путь.

Мне казалось, что голова Джо просветлела, благодаря тому, чтб он видел и слышал, потому что по дороге к Пэмбльчуку он придумал хитрый и остроумный план. Вот что произошло в приемной м-ра Пэмбльчука, когда мы туда вошли: там, сидела сестра и совещалась с этим ненавистным хлебным торговцем.

— Ну? — закричала сестра. — Что с вами было? удивляюсь, что вы снизошли вернуться назад к таким смиренным людям, как мы, право!

— Мисс Гавишам, — сказал Джо, пристально глядя на меня и как будто припоминая что-то, — очень настаивала на том, чтобы мы передали ея… поклон или почтение, как она выразилась, Пип?

— Поклон, — сказал я.

— Ну, так и я думал, — отвечал Джо-… ея поклон м-с Джо Гарджери.

— Очень мне нужен ея поклон, — заметила сестра, но видно было, что она очень польщена.

— И желала бы, — продолжал Джо, все с тем же пристальным взглядом на меня, — чтобы ея здоровье позволяло ей… так она сказала, Пип?

— Дозволяло ей иметь удовольствие, — прибавил я.

— Пользоваться обществом дам, — сказал Джо и глубоко перевел дух.

— Ну! — закричала сестра, смягчаясь и глядя на м-ра Пэмбльчука, — она могла бы догадаться и давно послать мне это сказать, но лучше поздно, чем никогда.