Всю ночь мне снились почтовыя кареты, которыя завозили меня Бог знает куда, вместо того, чтобы привести в Лондон. Фантастическия неудачи моего путешествия занимали меня, пока не разсвело и не запели птицы. Тогда я встал, оделся наполовину и сел у окна, чтобы в последний раз поглядеть из него, и, сидя, заснул.

Бидди поднялась рано, чтобы приготовить мне завтрак; хотя а не проспал у окошка и часу, но, почувствовав дым кухоннаго очага, вскочил с ужасной мыслью, что я должно быть опоздал. Но еще долго после того, как я оделся и услышал стук чашек и блюдечек, я не решался сойти вниз. Я стоял и безпрестанно то отпирал, то затворял свой сундучок, пока наконец Бидди не позвала меня, говоря, что я опоздаю.

Завтракал я второпях и без аппетита. Я встал из-за стола, проговорив оживленно, как будто только что вспомнил об этом: «Однако, мне, полагаю, надо итти!» и затем поцеловал сестру, которая смеялась и кивала головой, сидя по обыкновению в кресле, поцеловал Бидди и охватил руками шею Джо. После того взял сундучок и вышел.

ГЛАВА XVIII

Поездка из нашего города в столицу длилась около пяти часов. Было уже за полдень, когда четырехместная почтовая карета, в которой я ехал, добралась до Лондона.

М-р Джагерс прислал мне, как обещал, свой адрес; он жил в улице Литль-Бритен и приписал на визитной карточке: «как раз по ту сторону Смитфильда и около конторы дилижансов». И действительно, не успел я сесть в наемную карету, как мы уже приехали в мрачную улицу и остановились у открытой двери, на которой была надпись: «Контора м-ра Джагерса».

— Сколько вам? — спросил я извощика.

Извощик отвечал:

— Шиллинг, но от вас зависит прибавить.

Конечно, я ровно ничего не прибавил.

— Пусть будет шиллинг, — заметил извощик. — Я нежелаю попасть в беду. Я знаю его! — Он зловеще подмигнул на надпись с именем м-ра Джагерса и покачал годовой.

Извощик получил шиллинг, влез, не без труда, на козлы и уехал (мне показалось с облегченным сердцем), а я вошел в контору, с чемоданом в руках, и спросил:

— Дома ли м-р Джагерс?

— Его нет дома, — отвечал писец. — Он теперь в суде. Я говорю с м-ром Пипом?

— Да, я м-р Пип.

— М-р Джагерс велел сказать, не угодно ли вам подождать в его комнате. Он не знает когда вернется, так как у него дело в суде. Время его очень дорого, и, вероятно, он пробудет в суде не дольше, чем следует.

Комната м-ра Джагерса освещалась только одним окном и была очень мрачна; бумаг в ней было меньше, чем я ожидал, но кругом лежали странные предметы, каких я не ожидал здесь видеть, как-то: старый, ржавый пистолет, сабля в ножнах, несколько страннаго вида ящиков и сундуков и на полке две ужасныя гипсовыя маски, снятыя с каких-то необыкновенно распухших людей, с перебитыми носами. Рабочее кресло м-ра Джагерса было обито черной волосяной материей и украшено медными гвоздиками, точно гроб; и мне казалось, что я вижу, как он прислоняется к спинке и грозит указательным пальцем своим посетителям. Я сидел и ждал в душной комнате м-ра Джагерса, пока наконец мне стало решительно не в мочь глядеть на обе рожи, красовавшияся на полке, над креслом м-ра Джагерса; я встал и вышел.

Я попал в такую грязную улицу, что поспешил свернуть в другую улицу, где мне бросился в глаза большой, темный купол собора св. Павла, который был виден из-за мрачнаго каменнаго строения: строение это была Ньюгетская тюрьма, как мне сказал один прохожий. Обойдя вдоль стены тюрьмы, я увидел, что мостовая покрыта соломой, чтобы заглушить шум проезжающих экипажей; тут же стояла толна народа, которая, вероятно, дожидалась окончания заседания суда.

Заглянув через железныя ворота, я увидел м-ра Джагерса, который шел как раз мне навстречу.