Я был высокаго мнения о богатстве и значении людей, страхующих корабли в городе, и не без ужаса подумал о том, что свалил когда-то с ног юнаго страхователя, подбил его предприимчивый глаз и раскроил ему задумчивый лоб. Но тут же, к моему облегчению, я почему-то подумал, что Герберт Покет никогда не будет удачным деловым человеком и богачом.

— Я не успокоюсь, — продолжал Герберт, — пока не отдам все свои деньги на страхование кораблей. Я хочу также быть членом Общества Страхования Жизни. Думаю также позаняться и горным делом. Но все это не помешает мне нагрузить корабли в несколько тысяч тонн на собственный счет. Я думаю, что буду торговать, — говорил он, откидываясь на спинку кресла, — с Ост-Индией: шелком, шалями, пряностями, красками, аптекарскими товарами и драгоценным деревом. Это интересная торговля.

— А выгоды большия? — спросил я.

— Громадныя, — отвечал он.

Я опять смутился и подумал, что, пожалуй, его ждет еще более блестящая будущность, чем меня.

— Я буду также торговать, — продолжал он, засовывая большие пальцы в карманы жилета, — с Вест-Индией: сахаром, табаком и ромом. А также и с островом Цейлоном, преимущественно слоновой костью.

— Вам понадобится много кораблей, — сказал я.

— Целый флот, — отвечал он.

Совершенно подавленный величием такой торговли, я спросил его, с какими странами ведется самая большая торговля и сколько кораблей он страхует?

— Я еще не приступил к страхованию, — отвечал он. — Я все еще осматриваюсь.

Теперь мне показалось, что обстановка его жизни именно подходит к человеку, который не начал еще торговли. Я проговорил протяжно:- А-а!

— Да. Я служу в банкирской конторе и присматриваюсь.

— А выгодное дело банкирская контора? — спросил я.

— Кому как? — ответил он.

— А вам?

— Н-нет; мне невыгодно.

Он проговорил это задумчиво, точно сам еще не был в том уверен.

— Прямой выгоды нет. Я не получаю жалованья и должен сам содержать себя.

Очевидно, что дело было не особенно выгодное, и я покачал головой, как бы желая дать знать, что трудно отложить большой капитал, не получая жалованья.

— Но важно то, — сказал Герберт Покет, — что я могу видеть, как торгуют другие. Это очень важно.

Мне показалось странным, что нельзя знакомиться с торговлей, не служа в банкирской конторе; но я промолчал.

— Затем наступит время, — продолжал Герберт, — и представится удобный случай. Тогда можно в короткое время нажить деньги, и тогда дело в шляпе. Когда вы нажили деньги, вам остается только пустить их в оборот.

Все это напомнило мне нашу драку в саду; он так же смело переносил свою бедность, как и свое поражение. Мне казалось, что он принимает все удары судьбы и неудачи точь в точь так, как переносил тогда мои удары. Я теперь видел ясно, что он имел только самое необходимое, остальное все было куплено за мои деньги.

Хотя он и надеялся, что будет со временем богат, но держал себя просто и обращался со мной, как с равным; мы отлично ладили друг с другом. Вечером мы гуляли по улицам Лондона и отправились в театр на дешевыя места, а на другой день пошли в церковь Вестминстерскаго аббатства, а после полудня гуляли по садам; дивился я, кто здесь подковывает всех лошадей, и жалел, что делает это не Джо.

В понедельник утром, без четверти девять, Герберт ушел в свою контору, сказав, что вернется через час или два и отвезет меня в Гаммерсмит.