ГЛАВА XXI

Отец Герберта, м-р Покет сказал мне, что он очень рад меня видеть и надеется, что и я также не прочь с ним познакомиться. Он был еще довольно моложав, не смотря на слегка растерянное выражение лица и сильную еедину. Его растерянность была немного смешна; он впрочем, сам понимал это и мирился с тем, что над ним иногда смеялись. Тут же сидела его жена на кресле под деревом и читала какую-то книгу, положив ноги на другое кресло.

— Белинда, — сказал он ей, — я надеюсь, что ты поздоровалась с м-ром Пипом? — и при этом тревожно приподнял свои брови.

Жена отвела глаза от книги и сказала: «да». После того разсеянно улыбнулась мне и спросила, нравятся ли мне духи. Так как вопрос этот не вязался с предыдущим разговором, то я приписал его ея гордости.

М-с Покет была единственная дочь уже умершаго кавалера, который воображал, что непременно должен был быть дворянином и даже бароном, и что только злоба противников помешала его повышению. Дочь свою он воспитал в таком же ослеплении, внушил ей гордость, не позволял заниматься домашним хозяйством. Дочь была достойна своего отца; она только читала книги о дворянстве или сидела в гостиной, но ничего не умела делать. М-р Покет женился на ней, когда был еще молод. Родитель молодой девушки сказал м-ру Покет, что его невеста «клад, достойный принца», но приданаго за ней не дал, так как сам не имел ничего. М-р Покет стал пожизненным владельцем «клада, достойнаго принца», но от этого он не сделался счастливым. Все жалели м-с Покет за то, что она вышла замуж не за титулованнаго человека, и упрекали м-ра Покета за то, что он не сумел добыть себе никакого титула.

М-р Покет повел меня в дом и показал мне мою комнату: она была очень удобная и хорошо убранная. Затем он постучался в другия двери и познакомил меня с своими жильцами; их было двое — Друмль и Стартоп. Друмль, старообразный молодой человек, тяжеловесный и неуклюжий, сидел и что-то насвистывал. Стартоп, моложе его и годами и видом, читал, сжимая голову обеими руками, точно боялся, что ее разорвет от слишком большого заряда знания.

Я скоро заметил, что м-р и м-с Покет не хозяева у себя дома, что они точно боялись кого-то, и скоро узнал, что боятся они своей прислуги, которая всем распоряжается. Такое хозяйство было очень разорительно, так как прислуга считала своей обязанностью не скупиться на пищу и питье для себя и принимать много гостей. Мне казалось, что было выгоднее столоваться в кухне, так как там вкуснее ели, чем за нашим столом. Я еще не прожил и недели у них в доме, как м-с Покет получила письмо от незнакомой соседки, которая писала, что видела, как нянька била маленькаго бэбэ. Это сообщение страшно разстроило м-с Покет, и она даже расплакалась, говоря, что не понимает, зачем соседи вмешиваются в чужия дела.

Герберт разсказал мне, что м-р Покет учился в университете и оказал большие успехи, но, имев счастие жениться на м-с Покет в очень молодые годы, он этим повредил всей своей жизни и стал настоящей ломовой лошадью.

За обедом разговор шел между м-с Покет и Друмлем, в то время, как я устремлял все свое внимание на нож и вилку, ложку, стакан, рюмку и другия орудия самоистязания. Говорилось больше всего о дворянстве, о разных титулах и отличиях; никто из присутствующих не принимал в нем участия, и видно было, что этот разговор всем надоел. Во время такой беседы прибежали из кухни возвестить о домашнем бедствии. Кухарка пережарила ростбиф. К моему несказанному удивлению, я впервые увидел, как м-р Покет облегчает свою душу. Он положил на стол ножик и вилку, запустил обе руки в волосы и, казалось, употреблял все усилия, чтобы приподнять себя с места.