— Я еду в Ричмонд, — обявила мне она. — По географии я знаю, что есть два Ричмонда: один в Суррее, другой в иоркшире; мой Ричмонд в Суррее. Разстояние — десять миль. Мне нужно нанять карету, и вы должны проводить меня. Вот мой кошелек, и вы должны платить за мои издержки. О! вы должны взять кошелек! У нас с вами нет другого выбора, как слушаться и выполнять то, что нам приказано. Мы с вами не смеем следовать своим собственным желаниям.

Она взглянула на меня, подавая кошелек, и мне показалось, что она скрывает от меня что-то. Она говорила их небрежно, но без неудовольствия.

— Надо послать за каретой, Эстелла, а пока не хотите ли отдохнуть?

— Да, мне велено отдохнуть и напиться чаю, а вам велено позаботиться обо мне.

Она просунула свою руку в мою, как будто это также входило в ея обязанности, а я приказал лакею, который глазел на почтовую карету, точно никогда не видел в жизни ничего подобнаго, проводить нас в отдельную комнату. Лакей развернул салфетку, точно это была магическая путеводная нить, без которой он не мог найти дороги наверх, и привел нас в мрачную берлогу: на стене красовалось маленькое зеркало (совершенно излишняя утварь, принимая во внимание размеры берлоги), судок с подливкой и чьи-то галоши. Так как я не одобрил этого убежища, он повел нас в другую комнату с обеденным столом на тридцать персон и с камином, где лежала груда угольнаго пепла, а под нею полуистлевший листок из записной книжки. Поглядев на этот потухший очаг и покачав головой, он спросил, что я прикажу? и услышав, что я приказываю только принести «чаю для лэди», ушел из комнаты, новеся нос.

— К кому вы едете в Ричмонд? — спросил я Эстеллу.

— Я буду жить там за большую плату у одной лэди, которая может или по крайней мере говорит, что может ввести меня в свет и представить мне разных господ, а также и меня представить разным господам.

— Я думаю, вам приятно будет разнообразие и всеобщее поклонение?

— Да, это будет приятно.

Она отвечала так равнодушно, что я сказал:

— Вы говорите про себя, точно про кого-то другого.

— Разве вы слышали, что я говорю про других? Полноте, полноте, — говорила Эстелла, очаровательно улыбаясь, — не воображайте, что я поступлю в школу к вам; я хочу говорить, как мне вздумается. Как вы ладите с м-ром Покет?

— Я очень приятно провожу там время; по крайней мере…- мне показалось, что я упускаю удобный случай.

— По крайней мере? — повторила Эстелла.

— Настолько приятно, насколько это возможно для меня вдали от вас.

— Ах, глупый мальчик, — сказала Эстелла спокойно:- как можете вы говорить такой вздор? Ваш приятель м-р Матью гораздо лучше всего остального семейства.

— Гораздо лучше. Он никому не враг…

— Пожалуйста, не прибавляйте: кроме самому себе. Я ненавижу таких людей. Но он в самом деле, как я слышала, безкорыстен и выше мелкой зависти и злости,

— Я убежден, что это истинная правда.

— Вы не можете сказать того же самаго об его других родственниках, — сказала Эстелла, кивая мне с серьезным и вместе насмешливым выражением лица, — потому что они осаждают мисс Гавишам доносами и сплетнями на ваш счет. Они следят за вами, перетолковывают каждый ваш поступок, пишут про вас письма (иногда без подписи), и вы составляете мучение и главное занятие всей их жизни. Вы вряд ли в состоянии представить себе ненависть этих людей к вам…

— Они не могут мне повредить, надеюсь? — спросил я.

Вместо ответа, Эстелла расхохоталась. Это меня очень удивило, и я в смущении взглянул на нее. Когда она успокоилась, — она смеялась от души, — я сказал:

— Надеюсь, что вас забавляет не то, что они могут мне повредить.