|
Поэтому я еще раз наведался в его дом, и еще раз, и кроме того несколько раз виделся с ним в городе, но никогда не заходил по этому поводу в контору. Наконец мы нашли достойнаго молодого купца или корабельнаго маклера, не задолго перед тем начавшаго свое дело и нуждавшагося в толковом помощнике с капиталом, который со временем мог сделаться его товарищем. Между ним и мною заключена была секретная сделка, в силу которой я заплатил, за счет Герберта, половину моих пяти сот фунтов и обязался сделать еще несколько платежей: частью из моего дохода, частью из того имущества, которое получу впоследствии. Все дело велось так умно, что Герберт и не подозревал о моем участии. Я никогда не забуду сияющаго лица, с каким он вернулся домой в один прекрасный день и сообщил мне удивительную новость, что он познакомился с некиим Кларикером (фамилия молодого купца), и что тот выказал необыкновенную готовность вступить с ним в компанию, и что он надеется, что наконец его дело выгорит. День это дня надежда его все креила, а лицо все более и более сияло, и он должен был счесть меня очень нежным другом, так как я с трудом удерживался от слез, видя его таким счастливым. Наконец, когда дело было сделано, и он вступил в дом Кларикера и проговорил со мной об этом целый вечер, раскрасневшись от радости и успеха, я расплакался настоящими слезами, при мысли, что моя блестящая будущность послужила кому-нибудь на пользу.
Великое событие в моей жизни, поворотный пункт во всем моем существовании ожидал меня впереди. Но прежде, чем разсказать о нем, и прежде, чем перейти ко всем переменам, которыя были его последствием, я должен посвятить одну главу Эстелле. Это немного для того, чем так долго жило мое сердце.
ГЛАВА IV
Если в степенном, старом доме в Ричмонде появится привидение, когда я умру, то это привидение будет без сомнения, моя тень. О! сколько дней и ночей безпокойный дух мой носился в этом доме, когда в нем жила Эстелла! Где бы я ни был телесно, духом я неизменно присутствовал, бродил, носился в этом доме. Лэди, у которой поместили Эстеллу, — ее звали м-с Брандли, — была вдовой; у ней была дочь, несколькими годами старше Эстеллы. Мать была моложава, а дочь старообразна; у матери лицо было розовое, а у дочери желтое; мать погрязла в суете, а дочь изучала богословие. Оне ездили в гости очень часто. Между ними и Эстеллой было мало общаго, но почему-то было решено, что оне нужны ей, а она нужна им. М-с Брандли была другом мисс Гавишам, в то время, когда она еще не обрекла себя на одиночество. Я терпел всякаго рода пытку, какую только Эстелла могла причинить мне. Повидимому, мы были с ней на короткой ноге, но без всякаго с ея стороны сердечнаго расположения ко мне, и такое положение доводило меня до отчаяния. Она пользовалась мною, чтобы дразнить своих других поклонников и превращала мою жизнь в постоянную обиду. Я часто видал ее в Ричмонде, много слыхал о ней в городе и часто катал ее и семью Брандли в лодке; устраивались всякаго рода прогулки, домашние спектакли, оперы, концерты, всевозможныя развлечения, во время которых я старался не отходить от Эстеллы — и постоянно страдал. Я часу не был счастлив в ея обществе, и, не смотря на то, душа моя двадцать четыре часа в сутки рвалась к счастью быть с нею до самой смерти. Во все время нашего знакомства — а длилось оно довольно долго — она ясно доказывала своим обращением, что видится со мной только по приказанию. Но бывали минуты, когда она делалась добрее и как будто жалела меня. — Пип, Пип, — сказала она раз вечером, в одну из таких добрых минут, когда мы сидели одни в сумерки у окна в Ричмондском доме,- неужели вы никогда не послушаетесь моего совета? — Какого? — Бояться меня. — Вы хотите сказать, что советуете мне не увлекаться вами, Эстелла? — Что я хочу сказать! Если вы не знаете, что я хочу сказать, то вы слепы. |
