— В последний раз.

Он кивнул головой.

— Впервые тогда познакомился с м-ром Джагерсом. Джагерс защищал меня.

У меня вертелось на губах спросить его, за что его судили, но он взял нож и помахал им со словами:

— Что бы я ни сделал, я за все уже отбыл наказание и расплатился.

После того он принялся за завтрак.

ел он с жадностью, на которую очень неприятно было смотреть, и вообще все его движения были грубы, шумны и алчны.

После завтрака, он вынул из кармана большой толстый портфель, набитый бумагами, и кинул его на стол.

— Здесь деньги и вы можете их тратить, милый мальчик. Все, что мое — то ваше. Не бойтесь тратить. Там, откуда я это привез, есть еще столько же. Я вернулся на родину только затем, чтобы видеть, как мой джентльмен будет тратить деньги, как подобает джентльмену. В этом мое удовольствие. Мое удовольствие — видеть, как он тратит деньги. И чорт бы вас всех побрал! — разразился он, оглядывая комнату и громко щелкая пальцами, — чорт бы вас всех побрал, от судьи в парике до колониста, поднимающаго пыль по дороге, я вам покажу такого джентльмена, какой всех вас заткнет за пояс!

— Постойте! — почти обезумев от страха и неприязни, закричал я, — мне нужно с вами поговорить. Я хочу знать, что нужно делать. Я хочу знать, как устранить от вас опасность, как долго вы здесь останетесь, и какие у вас планы.

— Послушай, Пип, — вдруг сказал он, положив руку на мою и меняя тон, — прежде всего, выслушай меня. Я забылся. То, что я сказал сейчас, низко; да, низко. Послушай, Пип, извини меня; я не хочу быть низок.

— Прежде всего, — почти простонал я, — какия предосторожности нужно принять, чтобы вас не узнали и не арестовали?

— Нет, милый мальчик, — начал он тем же смиренным тоном, — не это прежде всего. Низость прежде всего. Я столько лет старался образовать джентльмена и знаю, чем ему обязан. Послушай, Пип, я был низок, вот и все; низок. Постарайся забыть это, милый мальчик!

Мрачно-комическая сторона этой сцены вызвала во мне нерадостный смех, и я отвечал:

— Я забыл это. Ради самаго Неба, не настаивайте!

— Да, но послушай, — настаивал он. — Милый мальчик, я приехал не затем, чтобы быть низким. Продолжай, милый мальчик. Ты говорил…

— Как уберечь вас от той великой опасности, какой вы себя подвергаете?

— Да, что ж, милый мальчик, опасность вовсе не так велика. Мне дали знать, что опасность вовсе не так велика. Знает меня Джагерс, знает Уэммик, да ты. Больше-то ведь никто?

— А не может ли кто случайно узнать вас на улице? — спросил я.

— Да кому же узнавать-то. Кроме того, ведь я не располагаю обявлять в газетах, что Авель Магвич вернулся из Ботани-Бей; а с тех пор прошли годы, да и кому какая выгода выдавать меня? Но вот что я скажу тебе, Пип. Если бы опасность была в пятьдесят раз больше, я бы все равно вернулся поглядеть на тебя.

— А как долго вы пробудете?

— Как долго? да я вовсе не думаю ехать назад. Я вернулся совсем.

— Где же вы будете жить? Как спасти вас от опасности?

— Милый мальчик, ведь за деньги можно купить парик и очки, и всякое платье… и мало ли еще что. Другие раньше меня делали то же самое, и я могу последовать их примеру. А что касается того, где и как жить, то посоветуй мне сам, милый мальчик.

— Вы легко говорите теперь об этом, — сказал я, — но прошлой ночью вы серьезнее смотрели на опасность, когда вы клялись, что для вас это смерть.

— И теперь клянусь, что для меня это смерть — и смерть через веревку, на открытой улице, неподалеку отсюда, и это вполне серьезно.