– К Давыдовой на вокзал. Она просила какие‑то вещи ей на вокзал подвезти – кофту, паспорт, подстежку меховую от плаща, косметику. Вечером часов в десять звонила. Собралась за город, а сюда за вещами заехать не успевала. У нее в сестринской были запасные ключи, Зоя знала.

Я не понял: если она вчера вечером решила отправиться за город, то почему бы самой не приехать и не забрать вещи?

– Медсестра она хорошая, опытная, до нас в Градской в реанимации работала, – рассказывала процедура, – теперь вроде по уходу за тяжелыми на дому. Может, кому‑то плохо стало, не смогла оставить, вот и договорилась с Зоей, – она защелкнула крышку бикса и покосилась на уборщицу, протиравшую половой тряпкой пальму в вестибюле. – А вы из милиции?

Мое серое вещество несколько загустело от усталости, но все же я сообразил, какая роль отводилась мне в ее понимании, и мгновенно подхватил:

– Ну конечно! Разве я не представился?.. На какой вокзал‑то Зоя поехала?

– Не знаю, мне она не сказала.

– На Савеловский, – не поворачиваясь в нашу сторону, произнесла уборщица. – Я в сестринской убиралась и слыхала, как она сказала в телефон: «У расписания на Савеловском в половине десятого».

– Спасибо, – бросив взгляд на часы, поспешил я свернуть разговор, который можно было продолжить не без пользы, но не сейчас, когда до встречи подруг оставалось чуть больше часа.

Возле моей «сапфиры» стоял… милицейский «УАЗ». Молоденький лейтеха переписывал номер.

«Все! – оборвалось у меня внутри. – Теперь точно не успею!»

– Привет! – снисходительно бросил я лейтенанту, сунув ключ в замок дверцы. – Что пишешь, писатель? Делать нечего?

Лейтенант оторопел несколько, но на уловку не клюнул:

– Предъявите ваши документы, гражданин! – потребовал, козырнув.

«В танце главное не останавливаться».

– Что‑о?! – «рассвирепел» я. – Ты что, не опохмелился с утра?! Я тебе сейчас такие документы предъявлю, что ты до самой пенсии на углу Кирочной и Пипирочной проторчишь! – и прыгнул в салон.

Из «УАЗа» вышел сержант. Я включил зажигание, стараясь не смотреть в их сторону. Лейтенант встал перед капотом и потянулся к рации – пришлось сдать назад, а потом нанести добивающий удар:

– Свяжись с МУРом, сообщи, что она не вышла на дежурство! – крикнул я в опущенное окошко и достал из кармана телефон: – А в общем, не надо, я сам сообщу!..

Оба провожали меня тоскливыми взглядами до самого угла; не знаю, как долго длилось их оцепенение (гусь свинье не товарищ, на их драндулете я бы в погоню тоже не отправился), но я все же без пяти минут попался: оказались они здесь явно не случайно и рано или поздно передадут мой номер постам.

Через двадцать минут я мчал по Ленинградскому шоссе. Того, что менты найдут в лесу вчерашние трупы, следовало ожидать и что выйдут через Матюшина на его тетку – тоже. Лично я нигде не наследил, и «сапфира» была им неизвестна, если, конечно, тот, кто одалживался в «Ависе» до меня, не сбил пешехода. Значит, наблюдали за домом на Серебряноборской и вели меня именно оттуда, оставалось только недоумевать, почему не стопорнули, когда я ломился в дверь. Я не исключал, что их мог снарядить кто‑то из людей Майвина, но что толку было гадать? Так или иначе, свобода моих действий оказывалась под угрозой.

Только бы доехать до Савеловского без приключений и успеть перехватить мадам Давыдову до того, как она покинет столицу!

Рискуя опоздать, я поспешил убраться с оживленного Ленинградского проспекта, свернул на улицу Серегина и дальше гнал по Масловке, меняя полосы, вклиниваясь между машинами и, как никогда, пренебрегая правилами.