|
Из будки вышел Unteroffizier и оглядел путников. - Куда вы это везете? - спросил он, коверкая французские слова. Старик приподнял голову, приставил ладонь к уху. - А? Немец переспросил громче. - Лудеак, - сказал старик. - Лудеак, за Абервраком. Унтер-офицер посмотрел на Николь: - И мадам тоже туда едет? Николь улыбнулась ему и обняла Пьера за плечи. - У малыша день рождения, - сказала она. - Не легко нынче устроить праздник. Но дядюшка поехал, и повозка не очень нагруженная, лошади не тяжело, так уж мы решили немножко прокатиться, порадовать ребятишек. Старик покивал. - В такие времена детей потешить не просто. Унтер-офицер усмехнулся. - Проезжайте, - сказал он лениво. - Поздравляю с днем рожденья. Хоуард дернул вожжами, старая кляча тронулась, и они покатили по улице. Движения почти не было, отчасти потому, что французы старались не показываться, отчасти, должно быть, из-за жары. Некоторые дома были, по-видимому, заняты немцами; немецкие солдаты торчали у окон в комнатах с голыми стенами, чистили свое снаряжение - обычное занятие солдат во всем мире. Никто не обращал внимания на навозную телегу. Среди города, подле высокой церкви, в тени платанов, расположились три танка и полдюжины грузовиков. На каком-то большом здании, выставленный из окна первого этажа, вяло мотался в знойном воздухе флаг со свастикой. Медленно прошли через город, мимо домов, магазинов, мимо немецких офицеров и немецких солдат. На окраине, где дорога раздваивалась, взяли вправо, и последние дома остались позади. И вскоре в ложбине между полями старик увидел синее, подернутое дымкой море. Сердце его забилось сильнее. Всю жизнь он любил море, не мог на него наглядеться, надышаться им. Эта туманная синева меж зеленых полей была для него словно частица родины; казалось, до Англии рукой подать. Быть может, завтра вечером он пересечет этот синий простор; он будет с детьми в Англии, в безопасности. Старик тяжело передвигал ноги, но сердце его горело одним желанием - вернуться домой. Скоро Роза начала уставать; Хоуард остановил лошадь и помог девочке забраться в повозку. Николь уступила ей место и пошла рядом с ним. - Вот и море, - сказала она. - Теперь вам уже недалеко, мсье. - Недалеко, - повторил он. - Вы рады? Хоуард сбоку поглядел на нее. - Я был бы очень, очень рад, если бы не одно обстоятельство. Я хотел бы, чтобы вы поехали с нами. Поедемте? Она покачала головой. - Нет, мсье. Некоторое время шли молча. Наконец Хоуард сказал: - Не могу выразить, как я вам благодарен за все, что вы для нас сделали. - Для меня сделано больше, - сказала Николь. - То есть как? - удивился старик. - Когда вы к нам пришли, мне было очень, очень плохо. Даже не знаю, как вам объяснить. И опять шли молча под палящим солнцем. Потом Николь сказала просто: - Я очень любила Джона. |
