|
Даже не знаю, как вам объяснить. И опять шли молча под палящим солнцем. Потом Николь сказала просто: - Я очень любила Джона. Больше всего на свете я хотела быть англичанкой, и так бы и вышло, если бы не война. Потому что мы решили пожениться. Вы бы очень рассердились? Хоуард покачал головой. - Я был бы вам рад. Вы разве не знаете? - Теперь знаю. А тогда я вас ужасно боялась. Мы бы успели обвенчаться, но я была очень глупая и все тянула. - Короткое молчание. - А потом Джон... Джона убили. Да и все с тех пор пошло плохо. Немцы заставили нас отступить, бельгийцы сложили оружие, и англичане бежали из Дюнкерка и оставили Францию сражаться в одиночестве. Потом все газеты и радио стали говорить гадости об англичанах, что они предатели, что они никогда и не думали сражаться заодно с нами. Это ужасно, мсье. - И вы поверили? - негромко спросил старик. - Вы не представляете, как я была несчастна, - сказала Николь. - А теперь? Вы все еще этому верите? - Я верю, что мне нечего стыдиться моей любви к Джону, - был ответ. - Я думаю, если бы мы поженились и я стала бы англичанкой, я была бы счастлива до самой смерти... Эта мысль очень дорога мне, мсье. Долгое время она была омрачена, отравлена сомнениями. Теперь мне опять это ясно, я вернула то, что утратила. И уже никогда не потеряю. Они одолели небольшой подъем и вышли к реке; она огибала кучку домов, - это и был Аберврак, - и среди зубчатых скалистых берегов текла дальше, к морю. - Вот он, Аберврак, - сказала девушка. - Ваши странствия подходят к концу, мсье Хоуард. Потом они долго вели лошадь молча - по дороге к самой воде и дальше, вдоль берега, мимо цементной фабрики, мимо крошечной деревушки, мимо спасательной станции и маленькой пристани. У пристани стоял немецкий торпедный катер, по-видимому, с неисправными двигателями: средняя часть палубы была снята и лежала на пристани возле грузовика - походной мастерской; вокруг хлопотали люди в комбинезонах. По пристани слонялись несколько немецких солдат, курили и наблюдали за работой. Путники миновали кабачок и снова вышли в поле. Потом дорога, окаймленная густым шиповником, пошла в гору и привела их к маленькой ферме Лудеака. У ворот их встретил крестьянин в рыжей парусиновой куртке. - От Кентена, - сказал Хоуард. Тот кивнул и указал на навозную кучу во дворе. - Свалите это сюда и уходите поскорей. Желаю удачи, только нельзя вам задерживаться. - Мы прекрасно это понимаем. Он сразу ушел в дом, больше они его не видели. Вечерело, было уже около восьми. Детей сняли с повозки и заставили лошадь попятиться до места, где надо было свалить навоз; там повозку наклонили, и Хоуард стал скидывать груз лопатой. Через четверть часа с этой работой было покончено. - У нас еще времени вдоволь, - сказала Николь. - Пожалуй, стоит зайти в estaminet, может быть, достанем кофе и хлеба с маслом детям на ужин. |
