|
Потом быстро, с явным облегчением вышел. Солдат снова бесстрастно запер дверь. Дети нетерпеливо столпились вокруг стола. Хоуард и Николь помогли им усесться и стали кормить. Девушка взглянула на Хоуарда. - Какая вдруг перемена, - тихо сказала она. - Не понимаю, что у них на уме. Старик покачал головой. Он тоже ничего не понимал. В глубине сознания затаилась догадка, но он не высказал ее вслух: должно быть, тут новая хитрость, у него пытаются выманить признание. Запугать его не удалось, теперь его хотят подкупить. Дети уплели все, что было на столе, и наелись досыта. Через четверть часа, все так же под конвоем, опять появился маленький официант; он убрал со стола, сложил скатерть и снова молча исчез. Но дверь осталась не запертой. Вошел один из часовых, сказал: - Sie konnen in den Garten gehen [можете выйти в сад (нем.)]. С трудом Хоуард понял, что это означает разрешение выйти в сад. Маленький сад позади дома, обнесенный со всех сторон высокой кирпичной стеной, очень походил на другой сад, который старик видел раньше, утром. Дети выбежали на волю, воздух зазвенел от их радостных криков; день, проведенный накануне взаперти, для них был немалым испытанием. Хоуард и Николь, теряясь в догадках, вышли следом. И этот день был тоже солнечный, сияющий, уже становилось жарко. Недолго спустя появились двое солдат, принесли два кресла. Оба кресла поставлены были с математической точностью как раз посредине клочка тени под деревом. - Setzen Sie sich [садитесь (нем.)], - сказано было Николь и Хоуарду. Они молча, неуверенно сели рядом. Солдаты удалились, у единственного выхода из сада встал часовой, вооруженный винтовкой с примкнутым штыком. Опер приклад оземь и стал вольно, неподвижно, без всякого выражения на лице. Во всех этих приготовлениях было что-то зловещее. - Почему они стали так с нами обращаться, мсье? - спросила Николь. - Что они надеются этим выиграть? - Не знаю, - сказал Хоуард. - Сегодня утром я на минуту подумал: быть может, они нас выпустят... по крайней мере, дадут детям уехать в Англию. Но и в этом случае незачем ставить для нас кресла в тени. - Это ловушка, - негромко сказала Николь. - Им что-то от нас нужно, вот они и стараются угодить. Он кивнул. - А все же здесь приятнее, чем в той комнате, - сказал он. Маржан, маленький поляк, тоже заподозрил неладное. Он сел в сторонке на траву и угрюмо молчал; с тех пор как их арестовали, он, кажется, не вымолвил ни слова. Розе тоже явно было не по себе; она бродила взад и вперед, разглядывала высокую ограду, будто надеялась найти лазейку для бегства. Младшие дети оставались беззаботны; Ронни, Пьер, Биллем и Шейла то бегали по саду и затевали какую-нибудь игру, то останавливались, сунув палец в рот, и разглядывали немца-часового. Вскоре, оглянувшись на старика, Николь увидела, что он уснул в кресле. Весь день они провели в саду, возвращались в свою тюрьму только чтобы поесть. Обед и ужин, так же как утренний кофе, им принес под конвоем тот же молчаливый маленький официант; это была хорошая, сытная еда, отлично приготовленная и заманчиво поданная. |
