|
Она была все еще грязная и обошлась очень дорого, но решала многие нелегкие задачи. Он купил у старухи немного хлеба и уложил вместе с багажом в коляску. К его удивлению, никто из детей не захотел ехать в коляске, всем хотелось ее везти; пришлось установить очередь. - Сначала самые маленькие, - сказал он. - Шейла повезет первая. - Можно, я разуюсь? - спросила Роза. - А то ногам больно. Хоуард в сомнении помедлил с ответом. - Думаю, что это неразумно, - сказал он. - Дорога не такая уж гладкая, босиком идти по ней не очень приятно. - Но, мсье, мы никогда не ходим в башмаках, только вот в Дижоне, - возразила Роза. Как видно, она вполне привыкла обходиться без обуви. После некоторого колебания Хоуард позволил ей попробовать и убедился, что она свободно и легко ступает даже по камням и выбоинам. Он сунул ее чулки и башмаки в коляску и потратил следующую четверть часа, отклоняя настойчивые просьбы маленьких англичан - им непременно хотелось тоже разуться. Вскоре Шейла устала толкать коляску. - Теперь очередь Пьера, - сказала Роза и заботливо наклонилась к малышу в сером. - Ну-ка, Пьер. Возьмись вот так. Она подвела его к коляске, по-прежнему бледного, отрешенного, положила его руки на облупившуюся фарфоровую рукоятку и начала толкать коляску вместе с ним. - Откуда ты знаешь, что его зовут Пьер? - спросил Хоуард. Она посмотрела с удивлением: - Он сам сказал - тогда, у колодца. Старик еще не слышал от мальчика ни слова; втайне он боялся даже, что ребенок утратил дар речи. Не впервые подумал он, какая пропасть разделяет его и детей, глубокая пропасть, что лежит между юностью и старостью. Лучше предоставить этого малыша заботам других детей, чем пугать его неловкими, чуждыми ребенку проявлениями сочувствия и расспросами. Хоуард внимательно наблюдал за этими двумя, пока они катили коляску. Роза, казалось, уже достигла какого-то взаимопонимания с малышом и теперь держалась уверенно. Толкая вместе с ним коляску, она развлекала его, болтала, затевала что-то вроде игры. То пускалась рысцой - и тогда мальчик бежал рядом, то замедляла шаг - и он тоже шел медленно; но в остальном он по-прежнему словно ничего не замечал вокруг. И лицо у него было все такое же застывшее, отрешенное. - Почему он ничего не говорит, мистер Хоуард? - спросил Ронни. - Какой-то он странный. - Почему он ничего не говорит? - как эхо, повторила Шейла. - С ним случилось большое несчастье, - сказал Хоуард. - Постарайтесь быть с ним ласковыми и добрыми. Минуту они в молчании с этим осваивались. Потом Шейла спросила: - Мистер Хоуард, а вам тоже надо быть с ним ласковым? - Ну конечно, - ответил старик. - Всем нам надо быть с ним как можно ласковей. - А почему вы ему не сделали свисток, как тогда для нас? - в упор спросила Шейла по-французски. Роза подняла голову: - Un sifflet? [Свисток? (фр.)] Ронни объяснил по-французски: - Он очень здорово делает свистки из дерева. |
