– Черта с два он всплывет, – сказал Шумов. – Ты же слышал, что говорил спец по «мокрухе». У Тыквы в прошлом сезоне всплыл один жмурик, так теперь они будут их понадежнее грузить. Пару гантелей в карманы, гирю – на ноги. И ни фига он не всплывет.

– А‑а‑а... – тяну я.

– Короче говоря, нужен батискаф, – продолжал мечтать вслух Шумов. – Или подводная лодка. Или водолаз. Есть у тебя знакомый водолаз, который согласится полезть в эту вонючую лужу?

Я отвечаю на этот вопрос уже раз пятый:

– Не‑а.

– Тогда нам тут делать нечего, – сказал Шумов. – Я вообще не люблю мертвецов, а уж мокрых и скользких – тем более...

Тем не менее уходить от пруда он не спешил. Естественно – все упиралось в тело, а тело было где‑то здесь. В этой большой темной луже, где поверху плавали окурки, размокшие картонные коробки, куски пенопласта, опавшие листья и прочая дрянь. Где‑то ниже здесь должен был находиться труп гражданина Мухина. Теоретически.

Шумов встал, отряхнул джинсы и запахнул пальто. Пруд начинался в паре сантиметров от носков ботинок, и Шумов, брезгливо посмотрев на мерно колышущийся слой мусора, отступил назад.

– Тут их, должно быть, немало, – хрипло произнес он.

– Их – мертвецов?

– Ага, – кивнул Шумов. – Ты думаешь, Тыква только твоего знакомого сюда сбросил? Нет, у него наверняка были и другие заезды в этом сезоне.

– Не знаю, не знаю, – сказал я, думая при этом не о Тыкве, а о тех, кто убил Мухина. Интересно, куда сбросили их? Или же они были преданы почетному захоронению на специальном участке кладбища? И на могилах были установлены гранитные надгробия с профилями безвременно погоревших на работе?

Между тем Шумов продолжал рассуждать на замогильные темы:

– А что – место тихое, укромное. Особенно по ночам. Тут, наверное, целый склад мертвецов на дне. Теплая компания. То есть наоборот – холодная компания... Между прочим, к вопросу о мертвецах, – Шумов повернулся ко мне. – Я забыл тебе сказать: Тыква предложил мне штуку баксов за твою башку.

– Э‑э?.. В каком смысле? – растерянно спросил я, совсем обалдев от такого резкого перехода. И уж окончательно меня добил Шумов, вытащив из кармана пальто револьвер и буднично заявив при этом:

– В прямом. Он предложил мне тебя пристрелить.

– За что? – предобморочно спросил я, медленно переставляя ноги в сторону пруда. Там холодно и мерзко, но придется мне, видимо, поиграть в Чапаева и переплыть пруд под выстрелами этого чокнутого...

– А я откуда знаю? У Тыквы спроси, – Шумов вытряхнул из барабана пустые гильзы, собрал их в горсть и зашвырнул в пруд.

Я понял, что сейчас сяду на землю и потеряю сознание. Или же набью Шумову морду. Одно из двух.

– Наверное, ты ему просто не понравился, – продолжал Шумов, уже убрав револьвер в карман. – От тебя ему одни неприятности. К тому же не забывай про фактор ревности – он помнит, что Тамара раньше была с тобой. Значит, ты его соперник. А вообще предложение было такое – заставить тебя найти бабки и только потом пристрелить. Так что, пока чемоданы не нашлись, можешь чувствовать себя в полной безопасности.

– Вот спасибо, – выдохнул я и присел на корточки. – Вот обрадовал...

Сознание я не потерял, но и с кулаками на Шумова не кинулся. Получился такой промежуточный вариант.

– И вообще, – Шумов закашлялся, проклиная холодную осень, – я Тыкве сказал, что это просто несерьезно с его стороны. Просто оскорбительное предложение. Дело стоит чемодана алмазов и двухсот пятидесяти тысяч баксов, а он мне предлагает жалкую тысячу.