- Да, да... за Кавказом... За Кавказом есть,- поддакнул ему Николай Иванович.

- А мы имеем жандарм...- закончил монах, полез в корзинку, вынул оттуда бутылку, хлопнул по ней, сказав: "аликанте" - и стал подчивать супругов вином, наливая его в серебряный стаканчик.

- Ах, вот оно аликанте-то! Попробуем!- воскликнул Николай Иванович.

LVI.

- Place aux dames...- сказал монах, подавая стакан с вином Глафире Семеновне и отстраняя протянутую руку Николая Ивановича.- Первый... первая дам...- прибавил он по-русски.

- Что? Осекся?- поддразнила мужа Глафира Семеновна, принимая стаканчик.- И ништо тебе... Не протягивай лапу, когда тебе еще не предложили.

- Да ведь ты обыкновенно вино не пьешь,- заметил супруг.

- А теперь выпью... Выпью, потому что холодно. Видишь, в горах едем. Смотри, как стекла-то в окнах запотели. Ваше здоровье, падре...

И она выпила стаканчик вина, прибавив по-французски:

- Иль фе фруа апрезан...

- Холодно... Сси... Холодно...- поддакнул монах, делая ударение на втором слоге слова.- Будем говорить русски, мадам. Я рада говорит русски... Практик... Мы ехаем - в Сиерра... Мы ехаем в горы... но... Сиерра - горна цепь есте - и это холодно. Пийте, господине...- протянул он вторично налитый стаканчик Николаю Ивновичу.

Тот принял и стал смаковать из стаканчика, говоря:

- Хорошее вино... очень хорошее.

- Хорошо... Хорошо... Ах, хорошо!- обрадовался монах, что попалось ему знакомое русское слово.- Добро вино. Есте Петерборго аликанта, мадам?- спросил он.

- Есть, есть...- подхватил Николай Иванович.- В Петербурге, отче, все есть, все, кроме птичьяго молока.

- Медвед есте Петерсборго? Бела медвед есте? - допытывался монах, налив в третий раз стаканчик вином и выпивая его.

- Белые медведи в Петербурге? Нет,- отвечала Глафира Семеновна.- Зачем в Петербурге быть белым медведям! Петербург - большой город.

- Нет медведи? Ха-ха... Я читал, мадам, есте бела медведи Петерсборго...

Монах покачал головой.

- Нет, нет,- подтвердил Николай Иванович.- Белые медведи на Белом море...

- Нет бела медведи... Сси, сси... А снег много? Холодно много?- допытывался монах, вытер своим одеялом стаканчик и опять стал наливать в него вино.

- Зимой снегу много бывает, а летом нет снега. И морозы бывают зимой очень сильные, а летом нет морозов,- был ответ монаху.

- Летом нет мороз... Сси, сси... Я читал, летом много мороз. Летом шуба...

- Нет, нет. Шубы носят только зимой. Все это вздор,- отрицательно покачала головой Глафира Семеновна.

Монах протянул ей опять стаканчик с вином.

- Не могу, не могу...- отстранила она от себя стаканчик.

- А русска водка пиеть? Аликанте добро вино... аликанте алкоголь нет,- продолжал монах.

- Не могу,- повторила Глафира Семеновна.- Вон мужу предлагайте. Он охотник до хмельнаго. Он выпьет.

- С удовольствием,- откликнулся Николай Иванович и опустошил стаканчик.

- Водка... Русска водка много пиют на Руссиа?- выпив и сам второй стаканчик и присмакивая, спросил монах.

- Много. Есть тот грех.

- Холодно. Надо водка пить.

- Пустяки. Пьют и в жары. В жары-то, пожалуй, еще больше пьют,- сказала Глафира Семеновна.

- Сси...- откликнулся монах, хотя, очевидно, не понял последней фразы.

Он наливал снова стаканчик.

- Да что тут по малости-то глотать!- воскликнул вдруг Николай Иванович.- Уж если вы, ваше преподобие, хотите в конец охолостить эту бутылку, то у нас и своя посуда есть. Наливайте в мою посуду,- прибавил он и полез в свою корзинку за стаканом.

- Николай... остерегись... Бога ради, остерегись...- заговорила супруга.