- Вон испаночка у подезда в кружевном головном уборе стоит,- указала Глафира Семеновна мужу.- Видишь, каштаны у разнозчика покупает.

- Да, да... Но, однако, у нея только на голове испанский убор, а платье-то с длинной юбкой и рукава с буфами. Все-таки это первая мало-мальски испанистая женщина.

Выехали на более широкую улицу. Мостовая несколько лучше, из отесаннаго камня, но дома такие-же серые, грязные и в каждом доме винная лавка с надписью "Venta".

- Питейных-то заведений сколько! Наши русские города Мадрид может перехвастать,- заметил Николай Иванович.- Куда ни взглянь - везде "вента". А вот сколько уж проехали, а гитары и кастаньет не видать. Да что кастаньет! Вееров мы не видим. Нет, не так я себе Испанию воображал!

Проезжали мимо неоштукатуреннаго здания казарм. У ворот стояли солдаты в фуражках без околышек, в красных штанах и коротких серых перелинах поверх мундиров. Гостиничный проводник наклонился с козел к окну и прокричал:

- Caballeriazas reales!

Глафира Семеновна вздрогнула.

- И чего он орет! Все равно мы ничего не понимаем,- сказала она.

Проехали мимо церкви с массой нищих на паперти и с дверью, завешанной кожаной занавеской.

- Вот еще одна испанка в кружевном уборе вместо шляпки,- указала Глафира Семеновна на выходившую из церкви молодую женщину с молитвенником в руке.

- А юбка опять длинная и никаких красных чулочков, в которых всегда рисуют испанок,- вздохнул в ответ супруг.

Показался рынок с галлереей лавок со всевозможными товарами, но лавки не располагались по торгам, а чередовались как попало: лавка с шелковыми материями была рядом с лавкой москательных товаров, бакалейная бок-о-бок с шляпной или железных изделий. На галлерее было, однако, довольно пустынно.

У рынка извозчичья биржа и извозчики в пиджаках и фуражках, играющие в карты. Двое из них уселись в четырехместную коляску, положили себе на колени доску и внимательно козыряют. Некоторые извозчики, сидя на козлах, читают газеты.

- Но где-же их знаменитая река Манзанарес, на которой стоит Мадрид? едем, едем и все ее не видать!- восклицает Николай Иванович.

LXII.

Улицы делались все многолюднее и многолюднее. Показались кафе на манер парижских, со столиками, выставленными на тротуарах, с гарсонами в черных куртках и длинных белых передниках. Проехали мимо двух памятников - один с статуей всадника воина, другой, изображающий пешую фигуру со свитком в руке. Николай Иванович опускал стекло кареты и спрашивал проводника из гостинницы, что это за памятники, но тот, хоть и по-французски, так быстро бормотал что-то, что понять было решительно невозможно.

Но вот и знаменитая площадь Puerta del Sol, центр Мадрида, где сходятся одиннадцать улиц, где находится министерство внутренних дел и помещаются все лучшия гостинницы, в том числе Hôtel de la Paix, куда омнибус вез супругов. О площади этой счел нужным известить путешественников даже сам проводник. Когда на нее начали везжать, он обернулся на козлах, постучал в стекло и когда то было спущено, торжествующе обявил Николаю Ивановичу по-французски:

- Площадь Пуэрто дель Соль. Одиннадцать улиц... Одиннадцать углов.

Глафира Семеновна тотчас-же перевела мужу и прибавила:

- Одиннадцать углов... У нас в Петербурге есть местность Пять углов, а тут, шутка сказать, одиннадцать углов! Запомни.

- Напишу даже в письме из Мадрида Семену Иванычу об этом,- отвечал муж.- Дескать, так и так: вы там, в Петербурге, сидите у Пяти углов и думаете, что это и не ведь как много, а мы здесь живем у Одиннадцати углов и то считаем за самое обыкновенное дело.

Омнибус вехал на площадь и пересек ее наискосок. Площадь Пуэрта дель Соль не велика, таких площадей в Петербурге десяток.