- Так зачем-же ты меня тащишь сюда?- отвечала супруга.

- Душечка, я говорю только, что на вид, а душой, может быть, это честнейшие люди. Здесь уж природа такая.

Подехавший к ресторанчику экипаж, должно быть, не был обычным явлением, потому что к нему из дверей тотчас-же выскочил не только старик-хозяин, совершенно лысый человек в парусинном пиджаке и зеленом суконном переднике, но и столовавшиеся там посетители: такой-же лысый и тощий монах с салфеткой, подвязанной под горлом и даже с вилкой в руке, бородач, черный как ворон и с одной большой бровью над глазами. Лысый хозяин подбежал к экипажу и с низким поклоном протянул руку Глафире Семеновне, чтобы помочь ей выйти.

Супруги вышли из экипажа и направились в дверь.

LXVI.

Ресторанчик, или по-испански "посада", куда вошли супруги, был немножко мрачен и от темноты, которую делали зеленые листья вьющагося растения, затеняющие окна, но за то в нем было прохладно. Первое, что бросилось супругам в глаза, были два длинные непокрытые скатертью дубовые стола по сторонам комнаты, за которыми сидели трапезующие бакенбардисты - большинство в одних жилетах, без пиджаков, которые тут-же висели за вешалках по стенам вместе с шляпами. Время перевалило за полдень, и люди завтракали. У противоположной входу стены был прилавок на возвышении, а за ним виднелись два винные боченка с медными кранами. За прилавком стояла смуглая молодая девушка, в ярко-красной косынке на плечах и в высокой гребенке в волосах.

Николай Иванович хотел уже присесть и указал супруге на свободный угол стола, но Глафира Семеновна не садилась и брезгливо говорила:

- Куда ты привел меня? Это какой-то кабак.

- А что-ж из этого? Кто нас знает здесь? Ведь мы только кофейку и яичницу...

Лысый трактирщик заметил замешательство Глафиры Семеновны, из разговоров супругов на незнакомом ему языке увидал, что они иностранцы, и стал их приглашать куда-то дальше, указывая за буфетную стойку, кланяясь и без умолка бормоча по-испански. Наконец, супруга сказала:

- Зовет куда-то... Может быть, у него есть другая комната. Пойдем.

И супруги пошли за хозяином.

Хозяин провел их через всю комнату за бочки и ввел в грязную и чадную кухню, где на чугунной плиточке на ножках что-то варилось и жарилось. Черномазый малый в белом колпаке мешал в кастрюле что-то чумичкой. Из кухни хозяин вывел их на маленький двор, усыпанный песком, где под навесом стояли тоже два столика, и указал на один из них.

- Парле ву франсе?- спросила лысаго хозяина Глафира Семеновна.

Тот улыбнулся и отвечал:

- Но, сеньора.

Отвечал он таким тоном, как будто-бы его спросили не о том, говорит-ли он по-французски, а о том, может-ли он есть горячие уголья или пить расплавленный свинец. И при этом покрутил головой и махнул рукой.

Супруги сели за стол. Хозяин наклонился к ним, оперся руками на стол и долго, долго говорил что-то по-испански, очевидно перечисляя имеющияся у него кушанья. Супруги слушали и ничего не понимали.

- Чорт знает, что он городит!- покрутил головой Николай Иванович.

- Ну, что-ж ты? Заказывай... Ты ведь хвастался, что розищешь в словаре нужныя слова,- сказала ему Глафира Семеновна.

- В том-то и дело, что ни яичницы, ни цветной капусты в словаре не нашел.

- Ах, ты!- поддразнила она его.- Ну, тогда я буду говорить. Кафе...

- Дос кафе!...- подсказал супруг и выставил перед носом трактирщика два пальца.

- Сси, сеньора, сси, кабалеро,- поклонился тот.

- Авен де пянь...- прибавила Глафира Семеновна.- Как по-испански хлеб-то? Ведь зубрил. Говори,- обратилась она к мужу.

- Пан блянко - белый хлеб.

- А! Пан бляпко! Сси, кабалеро, сси,- воскликнул трактирщик.

- Потом яиц... простых яиц... Это лучше даже, чем яичницу заказывать.