- Скажите, капитан, можем мы видеть теперь ваш знаменитый бой быков?- спросила она.

- В осень нет бой биков... Бики - весна, бики - лето,- был ответ.

- Вот видишь, даже и боя быков теперь в Мадриде нет,- обратилась она к мужу.- Лучше-же уехать отсюда и пожить несколько дней в Париже.

Капитан стрельнул своими большущими глазами в сторону Глафиры Семеновны и сказал:

- едем, мадам Иванов, к нам в Барцелона. Там есть мало испански костюм.

- В Барцелону-у?- протянула мадам Иванова.- А вы разве не в Мадриде живете?

- Я есмь морски офисье и не могу жить на Мадрид, где нет море,- отвечал капитан.

- Да, да... И то... Насчет воды-то у вас в Мадриде, действительно, подгуляло.

- Барцелона - порт. В Барцелона есть море. Я покажит ваш наш... наш...

Капитан запнулся и стал искать в книжке нужное сему слово.

- Корабль...- подсказала Глафира Семеновна.

- Сси, сси, сеньора... Корабль... Заутра мы здесь, Мадрид, а вторник едем на Барцелона...- звал капитан.- едем, Николяй... Иваныч.

- Нет, капитан, спасибо. Из-за одного какого-нибудь костюма тащиться в Барцелону не стоит овчинка выделки. Мерси.

- Море... Корабль от испански флот. Железни дорога одна: на Париж, на Барцелона. Барцелона мало направо с дорога. Вот дорога - вот Барцелона.

Капитан стал показывать пальцем на тарелке.

- Понимаю, понимаю. Барцелона по пути. Надо только в сторону свернуть.

- Сси, сси, кабалеро.

- Но где-же вы учитесь у падре Хозе русскому языку?- спросила Глафира Семеновна.

- В Барцелона. Хозе Алварец от Барцелона.

- Понимаю, понимаю. Так и есть. Когда мы ехали сюда в Мадрид, он сел на половине дороги. Теперь понимаю. Он ехал из Барцелоны.

- Сси, сеньора, сси...- кивнул капитан и, так как завтрак был уже кончен, херес выпит, он поднялся из-за стола и сказал:- Есть время ехать на музеум. Благодару, экселенц, за завтрак. Благодару...

Он прижал руку к сердцу.

- Что-ж, поедем, посмотрим на картины,- сказал Николай Иванович супруге.

LXXIX.

В королевский музей - галлерею картин старинных мастеров разных школ супруги Ивановы отправились пешком. Капитан Мантека сопровождал их. Они шли трое вряд, имея в середине Глафиру Семеновну, которая то и дело задевала капитана по треуголке своим зонтиком. Разстояние было не велико. Они прошли мимо памятника Сервантесу, мимо театра, и вдали показался королевский музей. Здание музея нельзя сказать, чтоб поражало своим величием и роскошью. Оно имеет форму буквы П с портиком внутри, к которому ведет наружная гранитная лестница, разветвляясь на две у первой площадки и сходясь снова в одну на второй.

- Эта музеум есть испански гордость,- сказал капитан, когда они подошли к самому зданию.- Две тысячи и двасто картины. Сорок шесть картины от Мурильо, шестьдесят шесть от Рубенс и шестьдесят четире от Веласкец.

- Вы, должно быть, большой любитель живописи, капитан, что даже помните, сколько чьих картин имеется в музее,- заметила Глафира Семеновна.

- Сси, мадам... Да... Я лублу. Я сам пишу картины.

- Ах, даже и сам художник! Вот это прекрасно.

- Сси...- продолжал капитан.- Но я вчера сказал мой учитель падре Хозе: я будет чичероне для мадам Иванов - и я есть чичероне. Я вчера читал каталог, я имей каталог.

Капитан хлопнул себя по боковому карману.

- Как это любезно с вашей стороны! Мерси. Она протянула ему руку, и он крепко пожал ее.

- Вы вот нам, Иван Мартыныч, сегодня вечером насчет каких-нибудь увеселений-то почичеронствуйте. Испанское пение, испанские танцы,- проговорил Николай Иванович.

- Сси, сси... Ви хотит видеть наши испански гитана... танц от гитана - качуча, танц фанданго - ни будет видеть, экселенц! А теперь - Рубенс, Веласкец, Мурильо.

- Спасибо, спасибо.