К нему подошел встретившийся Оглотков. Он был с биноклем через плечо.

- Я слышал, что сегодня первый дебют вашей супруги в открытом море?- спросил он.

Николай Иванович взглянул на него коршуном.

- А вы почем знаете?- задал он вопрос и раздраженно стал махать в воздухе палкой, так что Оглотков даже попятился от него и тихо пробормотал:

- Слухом земля полнится. Мадам Закрепина сказала сейчас об этом моей жене.

- Вашей жене... А жена вам... А вы вашим знакомым англичанам, а англичане... Гм... Да уж не напечатано-ли сегодня об этом в газете "Фигаро"? Любопытно!

Губы Николая Ивановича тряслись, когда он отошел от Оглоткова.

- Что вы сердитесь? Бросьте. Ну, что тут такого, что он спросил!- успокаивал его доктор.- Пойдем, выкупаемся. Это утишит ваши нервы,- прибавил он и потащил его в раздевальные кабинеты.

Но когда Николай Иванович раздевался в кабинете, он услышал, что кто-то за деревянной решеткой, разговаривая с кем-то по-французски, упомянул имя его жены: "Madame Ivanoff". Он тотчас-же застучал кулаком в перегородку и закричал:

- Кто там имя моей жены всуе произносит!

Ответа не последовало, но разговор затих.

Закутавшись в плащ и проходя через Плаж в море, Николай Иванович раздраженно сказал доктору:

- Вообразите, доктор, уж и французы знают, что моя жена будет сегодня купаться. Сейчас в кабинете за перегородкой об ней говорили какие-то французы.

- Гм! Что-же они говорили?- спросил доктор.

- Почем-же я знаю, что! По-французски я не настолько хорошо понимаю, чтобы все разбирать. Но говорили о мадам Ивановой. Очень может быть, что и нехорошее что-нибудь говорили. Ведь это чорт знает что такое! Да уж не вывешены-ли где-нибудь афиши, что вот, мол, так и так, мадам Иванова из Петербурга в красном костюме...

- Бросьте...- сказал доктор и потащил Николая Ивановича в воду.

Белая пенистая волна окатила их, перепрыгнув им через голову, и потащила в море обратным течением. Доктор ухватился за Николая Ивановича и сказал:

- Держитесь, держитесь! Смотрите, как сегодня тащит в море.

- Это что! Это наплевать! Устоим...- отвечал тот и продолжал о жене:- Но ужасно досадно, что я не посмотрел, какие это французы, не дождался их выхода из кабинета.

- Бросьте. Теперь надо обращать внимание на волны.

- Да я и обращаю... Но какая публичность, какие языки! Это чорт знает что такое!

Рядом с ними приседал и склонял голову перед волнами старый усатый полковник, знакомый с Ивановыми еще с поезда, когда они ехали вместе с ним в Биарриц.

- Хороша вода сегодня,- сказал он и вдруг тоже спросил:- Я слышал, что сегодня ваша супруга будет в первый раз купаться в открытом море?

- Далась всем моя супруга! Кто вам сказал?- закричал Николай Иванович, не уберегся и набежавшая волна свалила его с ног.

Полковник стал помогать ему встать.

- Кто вам сказал?- кричал Николай Иванович, кашляя, так как вода попала ему в рот.

- Да и не помню кто. Здесь все русские говорят сегодня на Плаже, да и не одни русские, а даже и французы, испанцы, англичане.

- Это уж из рук вон! Это уж ни на что не похоже.

Николай Иванович выскочил из воды, набросил на себя плащ и побежал одеваться. Доктор раньше его вышел из воды и уж дожидался его около лестницы, ведущей на Плаж.

- Тьфу ты пропасть! Весь Биарриц знает, что жена моя будет сегодня купаться на Плаже!- негодовал Николай Иванович.

- Да ведь это так естественно. Здесь, в Биаррице, только одни купальные интересы и существуют,- спокойно отвечал доктор.

ХХХиии.

Часы показывали одиннадцать, и Николай Иванович торопился одеваться, чтобы не пропустить купанье жены.