- Как за испанской наездницей бегали, так и за женой бегут...- впопыхах говорил Николай Иванович.- Ну, чем она могла так прельстить? Ведь до сих пор на нее и внимания-то никто не обращал.

- Новизна...- коротко отвечал доктор.

Старуха Закрепина совала ему в руки визжавшую собаку и говорила:

- Подержи хоть пса-то! Видишь, я не могу... Я падаю на этом глубоком песке.

Глафира Семеновна подошла к самой воде, обернулась, улыбнулась и сбросила с себя плащ на руки беньера, очутившись в красном купальном костюме. "Délicieux"... послышалось около Николая Ивановича и мгновенно в разных местах щелкнули пружинки фотографических аппаратов.

- Готова карета. Вляпалась дура... Впрочем, того хотела...- проговорил он вслух.

- Чего вы сердитесь!- взял его доктор за руку.

- Тут, батенька, такое происшествие совершается, что сердиться мало. Надо волком выть.

Беньер, между тем, подал руку Глафире Семеновне и она побежала на встречу волне. Когда волна достигла их, он ловко обернул Глафиру Семеновну задом к волне и волна покрыла их. Когда волна разбилась в мелкия брызги, муж увидал, что жена его была буквально в обятиях беньера. Она не могла удержаться на ногах и беньер должен был поддержать ее.

- Корова... Рада уж облапить мужчину...- прошептал Николай Иванович, негодуя на жену.- За шею... Руками за шею... Ах, срамница!

"И ведь не взяла себе в беньеры старика, как говорила вчера, а выбрала себе самаго что ни на есть молодого ухаря в шляпе на бекрень", злобно проносилось у него в голове.

Набежала вторая волна, третья, четвертая Набежала вторая волна, третья, четвертая. Глафира Семеновна подпрыгивала и махала из воды рукой мужу и доктору.

- Господи! Да неужели это она публике рукой машет? Каково нахальство!- воскликнул Николай Иванович.

- Нам, нам... Успокойтесь,- говорил доктор. - Ведь и тетка моя машет ей зонтиком. Видите?

Налетели еще четыре-пять волн, окатили Глафиру Семеновпу, и она начала выходить из воды, держась за руку беньера. Она шла медленно. На нее направились все бинокли и опять щелкнули шалнеры фотографических аппаратов. Снимались вторые снимки с нея.

- Боже мой! Она в бриллиантовых браслетах! Точь-в-точь как та испанка-наездница. Собезьяняичала таки!- опять воскликнул Николай Иванович.

Глафира Семеновна вышла из воды, но плащ накинула на себя не вдруг, хотя беньер и подскочил к ней с плащем. Ей почему-то понадобилось поправлять волосы, выбившиеся из-под берета. Толпа созерцала ее. Раздавались сдержанные аплодисменты. Видимо, что это было ей приятно, и ей хотелось улыбнуться, но она старалась скрыть улыбку и закусила нижнюю губу.

Но вот плащ накинут, Глафира Семеновна закуталась в него и пошла по песку, направляясь к раздевальным кабинетам в сопровождении фотографов-любителей. Николай Иванович и доктор с Закрепиной также шли за ней.

- Отличилась...- проговорил ей вслед муж.

На Пляже ее опять встретили легкими аплодисментами.

- Точь-в-точь, как испанка-наездница!- говорил муж доктору.

- Да ведь здесь почти всех молодых дам встречают и провожают, которыя купаются в первый раз на Пляже,- отвечал доктор.

Глафира Семеновна скрылась в корридоре раздевальных кабинетов.

XXXIV.

Через четверть часа Глафира Семеновна вышла из раздевальных кабинетов на Плаж уже одетая. Муж ея попрежнему был с доктором и старухой Закрепиной. Муж встретил Глафиру Семеновну суровым, нахмурившимся взглядом, а она, напротив, улыбалась ему, но улыбалась как-то виновато. Чтобы сказать что-нибудь, она сказала:

- Выкупалась.

- Видели-с,- ответил супруг, еще более хмуря брови.