- Ну, да... Еще вчера в Казино некоторые говорили, что может быть это было и не бревно, а какой-то электрический угрь, которые здесь часты... Угрь задел меня, ожог электричеством и вот вследствие этого у меня явился синяк.

- Но ведь ничего подобнаго-же не было, ты сам знаешь,- возразила Глафира Семеновна.

- Ничего не известно. Может быть и было, но я не заметил,- проговорил супруг.

Он уж и сам стал верить, что его что-то ушибло при купаньи.

- Но ведь ты это сам сочинил, Николай... И про полено, я про бревно...- уличала его жена.

- Сам или не сам - это все равно,- уклонился Николай Иванович от ответа: - Но что мог быть электрический угрь - это возможно. Про угря говорил не кто-нибудь, а профессор, один немецкий профессор, а генерал Квасищев перевел мне, что он говорил. Профессор говорил это по-немецки. Про электрическаго угря, то-есть.

- Что ты нам зубы-то заговариваешь!- вопияла Глафира Семеновна.- Мы-же ведь очень хорошо знаем, что ты подбил себе глаз, упав с трапеции на велодроме.

- Да, это верно. Но электрический угрь все-таки мог стегнуть меня хвостом и подправить синяк, когда я купался. А я этого не заметил. Но я почувствовал что-то... Я помню.

- Вот врет-то! Ах, лгун! И это кому-же? Свидетельнице, которая видела, как он с трапеции сверзился.

- Оставь, Глаша. Я знаю только одно, что с вечера синяк был меньше, а на утро, когда я выкупался в море, он разросся втрое... Ну, и значит, электрический угрь. Садитесь, доктор. Кофею не прикажете-ли?- предложил Николай Иванович Потрашову.

- Два раза уж сегодня кофе пил,- отвечал доктор, присаживаясь к столу и развертывая местный листок, где печатаются биаррицкия злобы дня, а главное, фамилии приезжих на морския купанья.- Сейчас я переведу вам, что здесь напечатано о вас.

И доктор, смотря во французский текст, начал читать по-русски:

- "Вчера в нашем прекрасном уголке - Биаррице случилось небывалое печальное происшествие, жертвою котораго сделался один крупный русский коммерсант Николай де-Иванов, из Петербурга, вот уже около двух недель проживающий у нас с своей красивой супругой Глафирой де-Ивановой"...

- Вот видишь, значит и про меня есть...- проговорила Глафира Семеновна, вспыхнув от удовольствия.

- Позвольте... не перебивайте,- остановил ее доктор и продолжал:- "."Мадам Глафирой де-Ивановой, давно уже замеченной по своей грации среди дамскаго цветника, украшающаго наш Гран-Плаж. Нашего гостя Николая де-Иванова во время его купанья в море ударило в лицо, как он сам разсказывает, большим куском дерева".- Большим поленом, бревном - вот как можно перевести...- пояснил доктор.- "После чего осталась опухоль с кровяным подтеком, который мы сами имели возможность наблюсти. Случай этот небывалый в Биаррице. Монсье Николай де-Иванов купался один без беньера и, по его словам, так был ошеломлен ударом, что не заметил, как выброшенное волной дерево уплыло назад в море".

- По моим словам... Никогда я ничего подобнаго никому не разсказывал, что я не заметил,- проговорил Николай Иванович.

- Да ты и не мог что-либо заметить, коли никакого бревна не было,- отвечала Глафира Семеновна и воскликнула:- Господи! может-же быть такой переплет!

- Слушайте, слушайте...- перебил ее доктор.- "Поиски бревна на Большом и других Плажах не увенчались успехом. Рыбаки, выезжавшие в море, также не видали бревна, поэтому есть основание полагать, не получил-ли господин де-Иванов удар от электрическаго угря, водящагося на известных глубинах нашего залива. Эти догадки делают и ученые зоологи, проживающие в Биаррице".

- Вот тебе, вот!- воскликнула Глафира Семеновна, указывая на мужа.- Газета прямо говорит, что ты врешь насчет бревна.

- Нет, газета не говорит, что я вру, а она хочет все свалить на электрическаго угря,- отвечал тот.- Правильно я, доктор?

- Вообще это чорт знает, что такое!

Доктор развел руками.