- Вообще это чорт знает, что такое!

Доктор развел руками.

- Ну, угрь, так угрь. Пусть будет электрический угрь. Угрь даже лучше,- сказал Николай Иванович.

- Меня забавляет, как он это самоуверенно говорит!- пожала плечами супруга.- И что меня бесит - при нас. Пойми ты, что ведь ни бревна, ни угря не было. Ах, какой глупый! Нет, ты это нарочно.

- Ну, нарочно, так нарочно. Ну, пускай ничего не было. А если уж толкуют и в печать попало, то пусть толкуют обе угре. Я и сам теперь буду разсказывать об угре и ты говори об угре,- обратился Николай Иванович к супруге.

- Ничего я не стану разсказывать! Вот еще, стану я врать! Буду всем говорить, что ничего не знаю, ничего не видала и тебе не верю. Пожалуйста, и ты меня не впутывай. Видишь, я здесь на каком счету,- сказала та и, обратясь к доктору, спросила:- Ну, что-жe дальше-то, доктор? Читайте.

- Да больше ничего. Все. Вот вам газета. Возьмите себе на память этот водевиль.

Доктор сложил газету и положил на стол.

- И про меня больше ничего?- допытывалась Глафира Семеновна.

- И про вас ничего.

Она немного надулась.

- Странно... Я думала, что он о моем купанье что-нибудь упомянет, о моих купальных костюмах. Про испанскую наездницу здесь писали-же...- проговорила она.- Скажите, эта газета здешняя, биаррицкая?

- Местная.

- Ну, так обо мне будет еще в парижской газете корреспонденция. Я не говорила вам разве, доктор, что ко мне приходил корреспондент из газеты "Ле Ван де Пари?"

- Не к тебе он приходил, а ко мне, насчет моего глаза,- перебил ее супруг.

- Будет, будет в парижской газете обо мне корреспонденция,- хвасталась Глафира Семеновна доктору.

Доктор поднялся.

- Ну, я на Плаж. До свиданья. Надеюсь увидеться там с вами,- сказал он и, подмигнув Глафире Семеновне, прибавил:- У вас сегодня будут соперницы. Приехали какия-то две американки и будут сегодня купаться в первый раз. Уж вчера об них в Казино был разговор.

- Американки? Воображаю!... Миноги... Оне всегда тощи, как миноги!- презрительно проговорила Глафира Семеновна вслед удалявшемуся доктору и самодовольно посмотрела в зеркало на свой округлый стан.

XLVI.

Доктор Потрашов был прав, назвав приезжих сестер-американок соперницами Глафиры Семеновны. Как новинки на Плаже, оне своим купальным дебютом отбили всякое внимание к ней публики. Сегодня около сестер-американок повторилось все то-же, что было третьяго дня около Глафиры Семеновны. Также толпою бродили за ними мужчины всех возрастов и национальностей, также толпой остановились они около входа в раздевальные кабинеты, когда американки туда удалились переодеться в купальные костюмы, и с тем-же нетерпением и блестящими глазами и отвислыми губами ждали выхода американок из раздевальных кабинетов. Точно также, как два дня тому назад за Глафирой Семеновной, побежали мужчины за американками, когда те в сопровождении беньеров пошли в воду, точно также теснили и расталкивали друг друга. Явились и все наличные фотографы-любители с аппаратами для моментальных снимков и сделали эти снимки для своих альбомов. Внимание к американкам было даже еще большее, ибо их было две, и оне, купаясь обе сразу, представляли собой сравнение друг с другом, а Глафира Семеновна была одна. Американки купались - одна в красном с белым полосатом костюме, а другая в голубом с белым. Ни красотой, ни особенной статностью оне не отличались, между тем, оне все-таки имели большой успех во время купанья, как выражаются в Биаррице. Их разобрали по косточкам, но разобрали с восторгом, с отвислыми мокрыми губами. У "красной с белым" хвалили торс, а у "голубой с белым" отдали предпочтение икрам. Аплодировали американкам куда больше, чем Глафире Семеновне, и с триумфом проводили их из моря в раздевальные кабинеты.