|
Дорога местами высечена в скалах. На скалах чахлыя хвойныя деревья. Кой-где попадается такой-же чахлый, низенький с кривыми стволами и с желтыми обсыпающимися листьями кустарник. Кусты цепкой розы или плюща обвивают иногда эти кривые стволы и гирляндами свешиваются вниз. Глафира Семеновна сидит в омнибусе среди коробок со шляпками, баульчиков, корзиночек с провизией и фруктами. Тут же ящик, в котором находится бюст Николая Ивановича из глины. Николай Иванович сидит рядом с женой. Против них помещается старик англичанин в желтом клетчатом длинном пальто и в такой-же клетчатой шотландской фуражке с лентами на затылке. Это один из тех англичан, которых Оглотков представлял Глафире Семеновне после ея купальнаго дебюта в море. Англичанин этот краснолиц и с клочком седой бородки, торчащей из-под подбородка. Ни на каком языке кроме английскаго он не говорит. Глафира Семеновна считает его своим поклонником и, когда он сел в омнибус и поклонился ей, она подала ему руку и хотя по-английски не говорит, обменялась с ним несколькими словами.
- В Мадрид?- спросила она его. - О, есс, мадам...- кивнул он. - By парле эспаньоль? - О, но... мадам. - Вот уж и знакомый спутник нам явился до Мадрида, но тоже не говорит по-испански,- сказала она мужу. - Вот наш испанский язык,- проговорил Николай Иванович, вынул из кармана маленькую книжечку в красном переплете и хлопнул ею по коленке.- Пятнадцать слов уже знаю, а в вагоне нечего будет делать, так еще с сотню выучу. Один - уно, два - дос, три - трес, четыре - куарто, пять - синко... - Ну, довольно, довольно,- остановила его супруга. - Знаю даже, как бутылка и рюмка по-испански. Бутылка - ботеля, рюмка - васса. - О рюмке уж забудь в Испании. - Это в хересовом-то государстве? Да ведь это все равно что быть в Риме и не побывать в соборе. Но вот и миниатюрная желтенькая железнодорожная станция. Мрачный носильщик-баск в тиковой полосатой блузе и красном вязаном колпаке принял от супругов их багаж. - Трез пьес,- сказала ему Глафира Семеновна и прибавила:- Чортова дюжина. Не будь твоего бюста, у нас было-бы только двенадцать мест,- обратилась она к мужу. И зачем тебе этот бюст понадобился! - В воспоминание моей славы и известности. На станции они встретили доктора Потрашова, старуху Закрепину и ея неизменнаго спутника Бобку. - Вот мерочка для ошейника Бобки,- заговорила, поздоровавшись, Закрепина и подала Глафире Семеновне розовую ленточку.- Пожалуйста, купите ему. Поищите, только что-нибудь пооригинальнее. - Мы тоже снимаемся послезавтра с якоря и едем на Гивьеру,- сообщил доктор.- Мой патрон говорит, что быть на юге Франции и не побывать в Монте-Карло грешно. Пассажиров, отправляющихся с поездом до испанской границы, было наперечет: кроме супругов Ивановых и англичанина, ехали только четыре монахини в белых пелеринах и белых шляпках с развевающимися по воздуху лопастями, откормленныя, краснощекия, да крестьянская чета басков - оба пожилые: муж с тщательно выбритым подбородком и верхней губой, в синей туго накрахмаленной блузе и жена в коротком черном коленкоровом платье, синем переднике и в повязке на голове, как повязывались когда-то наши купчихи. Крестьяне везли корзинку с квакающими утками и клетку с какой-то певчей птичкой. Билеты супруги Ивановы купили до испанской границы, до Ируна. - В Ируне будете с небольшим через час...- разсказывал им доктор.- Только несколько полустанок проехать. Последняя французская станция Анде... В Ируне пересадка в испанский поезд и таможня. Французские вагоны не могут войти на испанския рельсы. Испанский путь уже французскаго. - Стало быть, это совсем, как у нас в России,- сказал Николай Иванович.- Наши вагоны тоже не годятся для иностраннаго пути. - Да, да... В Испании вы найдете много похожаго на ваши русские порядки,- кивнул доктор. - А в таможне сильно притесняют? спрашивала Глафира Семеновна. |
