- Да неужели?- удивился муж.- Стало быть, надо искать в словаре, как по-испански зовется носильщик.

И он развернул красненькую книжку французско-испанскаго словаря.

- Не трудись. И без словаря найдется носильщик и перетащит наши вещи,- заметила ему супруга.

Через минуту он произнес:

- Слова носильщик нет, но зато есть слова: отворите мне дверь. Запомни, Глаша: "Абра устет ля пуэрта". Извозчик - вочера, а слова чемодан - нет. Купэ - берлина. Вот это тоже нужное слово: "берлина, берлина".

Морской берег скрылся из глаз. Поезд бежал мимо маленьких ферм с крестьянами в красных колпаках, работающими в огородах. Стояли голыя яблони и груши. То там, то сям коровы и козы щипали траву; попадались маленькия стада овец.

- Анде...- сказал кондуктор, входя в купэ, и отобрал билеты.

- Слава Богу, сейчас Испанию увидим,- сказал Николай Иванович.- Гитара, кастаньеты... испанские костюмы... испаночки в коротеньких юбочках... Какая самая лучшая еда испанская? Ты не знаешь?- спросил он жену.

- Да почем-же мне-то знать!

- При первой-же остановке на станции надо непременно поесть чего-нибудь самаго испанистаго.

- Сигары в Испании дешевы - вот что можешь себе купить,- сказала Глафира Семеновна мужу.

- Всенепременно. Гитару, кастаньеты, сигар, испанский нож - всего, всего себе накуплю,- отвечал муж.- Но вот вопрос: как сигары провезти мимо таможен?

- А я-то на что? Дама, да чтобы не могла тебе провезти двух ящиков сигар! В лучшем виде провезу.

- А как?

Глафира Семеновна улыбнулась.

- Конечно уж, не в чемодане. Ты сам знаешь, как... Точно так-же, как я тебе русския папиросы протаскиваю,- сказала она.

Вот и станция Анде.

- Последния француженки...- проговорил Николай Иванович, выглянув в окно и увидав девушек-подросточков, продающих в глиняных кувшинах ключевую воду.- Прощайте, француженки! Адье... Сейчас испанки начнутся,- кивнул он им.

Поезд стоял недолго и тихим ходом двинулся к испанской пограничной станции Ирун.

- Мост сейчас будет... Пон...- заметила Глафира Семеновна, прочитав в путеводителе.- Каменный мост через реку Бидасову. Мост длиной в 750 метров. По эту сторону моста Франция, а уже но ту Испания.

И точно, стали переезжать мост. При везде на него стояли пять-шесть французских солдат в красных панталонах и в кэпи. Когда-же переехали его, показались солдаты в серо-голубых панталонах, в серо-голубых пелеринах и в лакированных треуголках.

- Испанские солдаты... Смотри, испанские солдаты...- указал Глафире Семеновне муж.

Лакированныя треуголки были надеты у испанских солдат углами по бокам. Солдаты были с ружьями без штыков и имели их на ремнях, перекинутыми через плечи.

Вот и станционныя постройки. За движущимся поездом бежит добрая полусотня оборванных мальчишек-подростков в испанских фуражках без козырьков. Некоторые из них босиком, некоторые с окурками папирос в зубах. Они подпрыгивают перед окнами вагонов и что-то кричат, делая знаки руками. Стоит на платформе в ожидании поезда начальник станции без форменной одежды, но как у нас - в красной фуражке. На станционном доме над дверями надписи: "Posada", "Venta".

- Вот я и знаю, что такое значут Посада и Вента,- хвастается перед женой Николай Иванович - Посада - это буфет, а Вента - погребок, винная лавочка.

- Как тебе не знать! Ты только хмельныя слова и изучаешь,- кивнула ему жена.

- Врешь. Знаю и носильщик как по-испански.

- Ну, а как?

- Носильщик-то?- запнулся Николай Иванович.- Как носильщик-то? Ведь вот все время твердил, как носильщик по-испански - и забыл. Сейчас разыщу,- сказал он и, схватившись за словарь, начал его перелистывать.

- Да уж некогда теперь... Брось... Как-нибудь и без испанскаго языка позовем. Видишь, поезд остановился,- проговорила Глафира Семеновна, снимая с сеток свои коробки.