«Ну что же … И буду со всеми бороться» …

Мысль капитана Немо, привыкшая къ математическимъ разсчетамъ и выкладкамъ, сейчасъ же послушно ему подчинилась, и онъ сталъ думать, соображать и высчитывать.

«Тридцать моихъ аэроплановъ съ ихъ минными аппаратами могутъ обратить всю эту армаду въ бегство. Я знаю ихъ … Они хотятъ драться безъ потерь. Они идутъ на экзекуцiю, а не на войну. Когда я подсеку своими «Панпушко-лучами» ихъ аппараты, и они полетятъ огненными языками въ океанъ, когда мои управляемыя воздушныя мины станутъ рваться на корабляхъ, я увижу, чего они стоятъ … He въ силе Богъ, а въ правде … Воюютъ не числомъ, а уменьемъ …».

Капитанъ Немо всталъ отъ стола и, гордо поднявъ голову, прошелся по кабинету. Ноздри были раздуты, лобъ напряженно наморщенъ. Глаза горели внутреннимъ пламенемъ.

«Посмотримъ … Они придутъ сюда … Когда?.. He такъ скоро … А какъ же это время Ранцевъ? Если я задержу свой флотъ и минные аппараты, и въ конце концовъ многое потеряю, потому что на войне не безъ урона, а драться мои будутъ, не щадя себя, что будетъ съ Ранцевскими отрядами? Я никогда не думалъ … Я не предвиделъ, что это можетъ быть такъ … что ударъ будетъ одновременно занесенъ и тутъ, и тамъ … И чемъ то теперь я долженъ пожертвовать …»

Капитанъ Немо остановился у окна. Широкiй видъ на океанъ открывался передъ нимъ. Его взоръ, казалось, проникалъ за небосводъ. Онъ виделъ далекiй северъ, где шестнадцать Русскихъ дивизiй и четыре бригады ждали его помощи. Онъ опять точно увидалъ открытое честное лицо своего друга, помощника и заместителя.

Онъ потеръ лобъ.

«Въ современныхъ демократическихъ государствахъ, где правятъ партiи, то есть часть, принято целымъ жертвовать ради части. Жертвовать государствомъ ради партiи … Я — математикъ … Целое для меня всегда больше части. Мое целое уже тамъ … Здесь часть. Съ организацiей армiи въ Россiи оканчивается моя роль на острове. Тамъ главное, у меня вспомогательное …».

Капитанъ Немо снова сталъ ходить по кабинету. Все надо было продумать, ничего не упустить.

«Завтра … Да … Завтра же я отправляю все аппараты къ Ранцеву … Здесь останусь я и те, кто не можетъ быть сейчасъ вывезенъ … He на чемъ. Пятьдесятъ пять человекъ … Когда подойдутъ эти громадные флоты, они могутъ вывесить белый флагъ … Сдаться … Они … He я … Я могу уйти совсемъ и навсегда, исполнивъ до конца свой долгъ. Капитана Немо никто не можетъ и не долженъ допрашивать и ему нельзя предстать передъ большевицкимъ революцiоннымъ трибуналомъ …».

«Ha какомъ основанiи союзный флотъ будетъ стрелять по Русскому флагу?.. Здесь просто Русская колонiя. Немцы?.. Да, они въ войне съ Россiей, ибо Брестскiй миръ заключала не Россiя, а враги Россiи — большевики … Англiя и Францiя?.. Имъ изменили и предали ихъ въ тяжелый годъ войны большевики, а не Русскiе … Подъ краснымъ, а не подъ Русскимъ флагомъ прошло это предательство …»

«Ужели спустимъ Русскiй флагъ и заменимъ белой простыней … Ахъ, да … банкиры. За банкировъ будутъ драться солдаты и матросы разныхъ государствъ и советскiе въ томъ числе … Можетъ быть, тогда я и правда погорячился … He следовало ихъ трогать …».