|
Мы въ такое подлое время живемъ… Вы меня простите… Но и брату родному верить нельзя… Особенно, когда такъ вдругъ съ бухты барахты вамъ предлагаютъ такiя большiя деньги… Организацiи могутъ быть различныя… Имейте въ виду, — очень строго сказалъ полковникъ, — хотя вы и видели меня въ моментъ полнаго и недостойнаго офицера упадка духа — я офицеръ!.. И вы понимаете… Я ни въ какiя этакiя политическiя авантюры, где разделомъ Россiи пахнетъ и распродажей ея по частямъ иностранцамъ никогда не пойду.
Ферфаксовъ прервалъ его. Онъ посмотрелъ немигающими глазами въ глаза полковнику, въ самую душу его, казалось, проникъ своимъ честнымъ собачьимъ взглядомъ и съ достоинствомъ сказалъ: — Вы мне можете верить… Я ведь тоже офицеръ… Очень маленькiй и глубокой армiи офицеръ… Темъ более… — Ферфаксовъ выпрямился, гордо поднялъ голову и съ громаднымъ достоинствомъ добавилъ после некоторой выдержки: — Я офицеръ Россiйской Императорской армiи и вы должны мне верить. Эти деньги чистыя. Я даю ихъ вамъ, чтобы намъ вместе работать для спасенiя Россiи… всего мiра… отъ большевиковъ. Полковникъ медленно взялъ и спряталъ деньги. «Все это», — снова подумалъ онъ. — «происходитъ не то въ томъ сне, что мне где то снится, не то въ небытiи, последовавшемъ после моего выстрела… И это какая то совсемъ необыкновенная вилла «Les Coccinelles»… Посмотримъ, что будетъ дальше, когда я проснусь или совсемъ умру»… Онъ крепко пожалъ руку Ферфаксову и быстрыми шагами пошелъ по дорожке своего палисадника. Въ ту же минуту, на верху, въ каморке Мишеля Строгова, нудно, назойливо, громко и безконечно залился колокольчикъ будильника. Въ подвальномъ этаже загорелся огонь. Проспалъ, значитъ, старый Агафошкинъ.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ «КАПИТАНЪ НЕМО»
…"Пособiемъ художника всегда будетъ фантазiя, а целью его, хотя и несознательною, пассивною, или замаскированною, стремленiе къ темъ или другимъ идеаламъ, хоть бы, напримеръ, къ усовершенствованiю наблюдаемыхъ имъ явленiй, и замене худшаго лучшимъ. И это лучшее и будетъ идеаломъ, отъ котораго не отделаться художнику, особенно, когда у него, кроме ума, есть и сердце»…
I
Уже пять летъ, какъ инженеръ Долле велъ двойную жизнь. У него было несколько заводовъ и мастерскихъ, обслуживавшихъ его изобретенiя и находившихся въ рукахъ акцiонерныхъ компанiй и обществъ, его состоянiе быстро росло и исчислялось уже во многихъ сотняхъ миллiоновъ франковъ, а онъ продолжалъ вести тотъ же скромный образъ жизни. Онъ не игралъ въ игорныхъ домахъ, или на бирже, не имелъ дорогой любовницы, не расточалъ своего богатства на внешнюю, всемъ видную благотворительность. Онъ терпеливо копилъ и прiумножалъ свои капиталы. Люди спрашивали: «для чего»? Люди завидовали ему и осуждали его. Онъ не обращалъ на это вниманiя. Впрочемъ, мало кто зналъ точно цифру его состоянiя. Долле не любилъ, чтобы ему заглядывали въ карманъ, или знали состоянiе его текущихъ счетовъ. Но кончался его рабочiй день, день инженера и председателя многихъ компанiй и обществъ, и Долле исчезалъ изъ богатаго особняка, и куда онъ ездилъ, чемъ занимался — это было тайной. При этихъ поездкахъ, если ему приходилось называть себя — онъ называлъ себя: — «Капитанъ Немо»… Люди смеялись этому, изъ Жюль Верна взятому псевдониму, но принимали его, ибо то, что говорилъ и делалъ съ ними этотъ таинственный Капитанъ Немо было интересно и завлекательно. Началось это пять летъ тому назадъ и совершенно случайно. Инженеръ Долле былъ по деламъ въ Берлине. Вечеръ у него былъ свободный, деваться было некуда, и Долле пошелъ по соседству съ гостинницей, где онъ остановился, въ Винтергартенъ. |
