-- И ты не боишься его, сэр? Ты не дрожишь, когда я говорю, сэр?-- спросил мистер Бембль.

   -- Нет!-- отвечал грубо Оливер.

   Ответ, совершенно не похожий на тот, котораго он ждал и к которому привык, не мало поразил мистера Бембля. Он отошел от замочной скважины, вытянулся во весь рост и с безмолвным удивлением переводил свой взор с одного на другого из трех присутствовавших лиц.

   -- О, знаете ли, что я вам скажу, мистер Бембль? Он наверное сошел с ума, -- сказала мистрисс Соуэрберри.-- Ни один мальчик, будь он хоть наполовину в своем уме, не посмел бы так говорить с вами.

   -- Это не сумасшествие, ма'ам, -- отвечал мистер Бембль после нескольких минут глубокаго размышления, -- а это все говядина, вот что!

   -- Что-о?-- воскликнула мистрисс Соуэрберри.

   -- Мясо, ма'ам, мясо!-- отвечал Бембль.-- Вы перекормили его, ма'ам. Вы искусственным способом подняли его дух, что неуместно с такими, как он. Члены комитета, убедившиеся в этом на практике, скажут вам то же самое, мистрисс Соуэрберри. К чему нищим высокий дух и нежныя чувства? Достаточно и того, что тела их существуют. Если бы вы держали мальчишку на одной каше, этого никогда не случилось бы.

   -- Боже мой, Боже мой!-- воскликнула мистрисс Соуэрберри, набожно подымая глаза к потолку.-- Вот что значит быть добрым и щедрым!

   Щедрость мистрисс Соуэрберри по отношению к Оливеру заключалась в том, что она кормила его такими обедками, которых никто не решался есть. Но только такая кроткая и самоотверженная леди, как она, могла добровольно перенести несправедливое и тяжелое обвинение мистера Бембля, будучи в сущности ни в чем неповинной.

   -- Мне думается, -- сказал мистер Бембль, когда кроткая леди снова опустила глаза к земле, -- мне кажется, что в настоящее время вы можете сделать только одно: оставьте его в подвале приблизительно на сутки, пока он не проголодается хорошенько, затем выпустите его и держите его на одной каше все время, пока он живет у вас. И сиделка и доктор говорят, что на долю его матери выпало столько горя и лишений, что другая на ея месте не выдержала бы этого и умерла бы несравненно раньше, чем она.

   Не успел мистер Бембль кончить своей речи, как Оливер, достаточно хорошо слышавший, что снова делаются какие то намеки ли его мать, заколотил в двери с такою силою, что не было возможности говорить друг с другом. В эту то критическую минуту появился наконец и сам мистер Соуэрберри. Обе леди немедленно доложили ему о преступном поведении Оливера, приправив свой разсказ такими подробностями, которыя неминуемо должны были взбудоражить всю его желчь. Он тотчас бросился к подвалу, открыл дверь и вытащил за шиворот своего непокорнаго ученика.

   Вся одежда Оливера оказалась изорванной во время наносимых ему побоев, лицо в кровоподтеках и царапинах, волосы были все спутаны и падали на лоб. Он был красен от страшнаго нервнаго возбуждения и, когда его вытащили, он с невыразимой злобой взглянул на Ноэ и видно было, что теперь никто и ничто испугать его не может.

   -- Хорош же ты малый, нечего сказать! -- воскликнул мистер Соуэрберри, дав ему пинка ногою и ударив его по уху.

   -- Он осмелился оскорбить мою мать!

   -- Ну, так чтож из этого следует, неблагодарная ты тварь, -- сказала мистрисс Соуэрберри;-- она заслужила того, что он сказал о ней и даже еще больше!

   -- Нет, не заслужила, -- сказал Оливер.

   -- Заслужила, -- отвечала мистрисс Соуэрберри.

   -- Это ложь! -- воскликнул Оливер.

   Мистрисс Соуэрберри зарыдала.

   Слезы эти не оставляли больше никакого выбора мистеру Соуэрберри. Если минуту тому назад он не решался строго наказать Оливера, то теперь, что должно быть вполне ясно каждому опытному читателю, он не мог отказаться от этого, не рискуя получить самых нежных супружеских эпитетов, в роде скотины, жестокосерднаго мужа, безчеловечной твари, жалкаго подражания человеку и тому подобных приятных и многочисленных названий, которыми мы могли бы заполнить целую главу, будь только у нас для этого место.