Первый из греков, дружиною встреченный нашей на стогнах,

         Был Андрогей; в обманчивом сумраке ночи приемля

         Нас за данаев союзных, он так дружелюбно воскликнул:

         «Братья, спешите; где же так долго вас задержала

         Праздная лень? Давно расхищают горящую Трою

         Греки; а вы едва с кораблями расстаться успели».

         Так он сказал; но, узрев безответную нашу суровость,

         Вмиг догадался, кто перед ним, отскочил и умолкнул,

         Скованный страхом. Как путник, змею разбудивший ногою,

         Трепетен рвется назад, узрев, как она, развернувшись,

         Гнев воздымает и свищет, подняв чешуи голубые, —

         Так, задрожавши, от нас побежал Андрогей… но напрасно!

         Мы за ним; разорвали их строй; и, не ведая града,

         Вдруг осажденные страхом, незапностью, ночью и нами,

         Все до единого пали враги. Улыбнулась фортуна

         Первому нашему бою. Хорев, воспаленный удачей,

         «Други! – воскликнул. – Отважимся ввериться первому счастью;

         Нам благосклонно судьба указует наш путь; облачимся

         В брони данаев, щиты переменим; обманом иль силой —

         Все равно для врага. И ныне оружие сами

         Греки троянам дадут». Сказал и надел Андрогеев

         Гривистый шлем, завоеванный щит надвинул на шуйцу,

         Греческий меч утвердил на бедре. Ему подражая,

         Бодро Димант, и Рифей, и вся молодая дружина

         Свежей добычей оружий себя ополчили. В средину

         Греков бежим… но боги отчизны были не с нами.

         Подвигов много, врагами не узнанны, в сумраке ночи

         Мы совершили, много данаев низринуто в Оркус.

         Мчатся из града; иных загоняет постыдная робость

         В недра коня, и приемлет их снова знакомое чрево.

         Но… богам отвратившимся, поздно вверяться надежде!

         Вдруг из храма Паллады влекут за власы распущенны,

         Вырвав ее из святилища, дочь Приама Кассандру,

         К темному небу напрасно подъемлющу пламенны очи —

         Очи одни, окованы были невинные руки;

         Страшного вида сего не стерпело сердце Хорева;

         Он, обезумленный, прямо в средину толпы их; и, сдвинув

         Груди и копья, мы дружно за ним; но плачевно-ужасный

         Бой тогда закипел: трояне, обмануты видом

         Наших греческих лат и сверканием шлемов косматых,

         С кровли высокого храма пустили в нас тучею стрелы;

         Стон пораженных нам изменил; на Кассандрины вопли

         Бросился враг; мы все опрокинуты; с бурным Аяксом

         Оба явились Атрида – за ними толпами данаи.