Робко под жертвенник, словно как стая пугливая горлиц

         В грозу под ветви, – кумиры бессмертных они обнимали.

         Вдруг царица одетого бронею младости бранной

         Видит Приама. «Куда ты, бедный супруг (возгласила)?

         Что ополчило тебя? К чему безрассудная бодрость?

         Ныне такая ли помощь, такой ли защитник Пергаму

         Нужны? Пергама не спас бы теперь и великий мой Гектор.

         С нами останься, Приам; алтарь защитит нас,

         Или умрем неразлучны». Сказала и, руку супругу

         Давши, старца с собой посадила на месте священном.

         Вдруг из убийственных Пирровых рук убежавший Политос,

         Сын последний Приама, сквозь копья, сквозь сонмища вражьи,

         Вдоль переходов, пустыми чертогами, раненый, мчится;

         Быстро за ним сверкающий Пирр с неизбежным убийством

         Гонится… близко; нагнал, достигнул железом; пронзенный,

         К лону родителей кинулся юноша, в страхе пред ними

         Пал, содрогнулся… и жизнь пролилася потоками крови.

         Тут закипело Приамово сердце. Сам погибая,

         Он не стерпел толь великого горя и гневно воскликнул:

         «О, чудовище! Боги тебе, святотатный убийца,

         Боги – если живет в небесах правосудная жалость —

         Мзду ниспошлют; по заслуге получишь награду, губитель,

         Ты предо мной моего растерзавший последнего сына!

         То ли Ахилл, от тебя названьем отца поносимый,

         Сделал с Приамом – врагом? Он, краснея, почтил униженье

         Старца молящего; дал схоронить мне бездушное тело

         Гектора – сына и в Трою меня отпустил безобидно».

         Так он сказал и копье бессильное слабой рукою

         Бросил; оно, ударяся в медь, зазвеневшую глухо,

         Тронуло выгиб щита и на нем без движенья повисло.

         Яростно Пирр возопил: «Иди же с поносной отсюда

         Вестью к Пелиду-отцу; не забудь о бесславных деяньях

         Пирра поведать ему; теперь же умри». Беспощадно

         Он перед жертвенник дрогнувший старца повлек; сединами

         Шуйцу, облитую кровью сыновней, опутал, десницей

         Меч замахнул и в ребра до самой вонзил рукояти.