– Почему?

– Потому что он теперь находится в Белграде, где работал атташе Епифанов, где основал фирму «Ост» Градиевский.

– Что же их объединяет? Деньги?

– Я по части обобщений не специалист, этим займетесь вы. Но если хотите – да, деньги. В конечном итоге все всегда упирается в деньги. Но есть у них… да и у меня с ними еще одно общее: все эти люди родом из войны. На войне страшно, понимаете – очень много крови и огня… Но потом наступает привыкание, и это еще страшнее – крови и огня начинает казаться недостаточно. Если нужен диагноз – это «синдром войны». Армия создана для того, чтобы воевать, оружие – чтобы из него стреляли. И вот там, на войне, очень многие из тех, кто тяготился своей неприкаянностью, находят возможность реализовать себя. Я нахожу такую возможность в исцелении больных; вы – в публичных разоблачениях; они – в войне. Диверсии, опасные рейды, перестрелки, походные условия, победы, даже боевые потери изо дня в день, из года в год – все это становится нормой, образом жизни. Упаси Бог, чтобы эта зараза распространилась на всех, но десятки тысяч опьяненных войной так и не излечиваются от нее, как игроки от карт, пьяницы от алкоголя, наркоманы от наркотиков. Приходит время возвращаться туда, где тебя ждут, где тебя окружат заботой и вниманием, где тебе предоставят работу по способностям и интересам. А если не ждут?.. Если не предоставят?.. И еще в душу наплюют: «Я тебя туда не посылал»? Что тогда делать человеку, чья психика не устоялась, который к своим двадцати пяти только и научился, что управлять боевой техникой и стрелять из всех видов оружия?.. И тут появляются дяди постарше, которые делают на этом «синдроме» свой бизнес, а именно – развязывают новую войну. История человечества – это вовсе не история войн, как сказал об этом Клаузевиц или кто‑то еще, а это история одной большой, непрерывной войны. Ведь это же коммунистическая ложь, что при советской власти люди жили без выстрелов. После Великой Отечественной была Корея, после Кореи – Вьетнам, потом Алжир, когда все стало спокойнее – до зарезу понадобился Афганистан, потом начались внутренние распри – репетиции в Грузии, Прибалтике, спектакли в Югославии и Чечне. Будьте уверены, как только в Чечне наступит мир, развяжется побоище в Белоруссии или на Украине, в Зимбабве или Никарагуа, потому что все больше и больше людей начинает понимать: не нефть, не наркотики самый доходный бизнес, а война. Там прибыли от нефти, наркотиков и оружия удесятеряются и поступают на астрономические счета тех, кто не воюет, но тоже, подобно отравленным «синдромом» солдатикам, входит в единую партию войны. Ядерное сырье, навигационное оборудование, вертолеты, автоматы, продукция военных заводов и опытных лабораторий, опытные генералы и десятки, сотни тысяч обстрелянных, хорошо подготовленных молодых людей, которым некуда деваться в условиях безработицы, беззакония и разврата – «беспредела», вынесенного вами в заголовок статьи. Эта инфекция куда похлеще СПИДа! Ну, кончится война в Чечне, вернутся эти толпы опаленных боями домой… и что?.. Что они будут делать? Где искать удовлетворения своим инстинктам? Беспредел… а будет ли предел когда‑нибудь? Не знаю, какая хирургическая операция понадобится для того, чтобы исцелить пораженное недугом войны общество… А парадокс заключается в том, что все об этом знают, но войны при этом не кончаются! – Моцарт вздохнул и, помолчав, добавил: – Я хотел спрятаться от войны, отсидеться, не пачкать больше душу. Не удалось. Достали. Столько лет прошло, а достали!.. Вот и вы начали свою войну, Макс. Разве нет?.. Справедливую, но войну ведь? Вам уже угрожают базукой, мне – тюрьмой.

– А может, это не ваша война? – усомнился Григорьев. – Вы ведь врач, предоставьте во всем разобраться компетентным органам.