Вышел Масличкин с чайной чашкой в руке.

– Доктор?!

– Здравствуйте, Виктор Петрович. – Першин переступил порог. – Извините за поздний визит.

– Ничего… прошу.

Убранство сияющей светом хрусталя квартиры – зеркала, импортная мебель, зеленый, под цвет травы, палас, задрапированная бархатом стена прихожей с деревянными панелями – все было новым, холодным, претенциозным, словно он вошел не в жилище, а в преддверие ритуального зала или какой‑нибудь офис.

– Наташа, поставь чайник, – проговорил Масличкин с отчетливым подтекстом: «Возьми себя в руки». Поручение имело целью скорее отослать жену, чем проявить гостеприимство: полная дымящаяся чашка в руке хозяина свидетельствовала о том, что чай только что вскипел.

– Спасибо, не беспокойтесь, я ненадолго.

Наталья Иосифовна проскользнула на кухню, притворила за собою дверь. Першин вошел вслед за хозяином в гостиную, сел на краешек кожаного дивана и оказался напротив большого черно‑белого фотопортрета Кати, висевшего над пианино цвета слоновой кости.

– Позвольте выразить вам мое сочувствие, – тихо сказал он, стараясь поймать ускользающий взгляд Масличкина.

Тот кивнул, расслабленно опустился на круглый вертящийся стульчик.

– Виктор Петрович, – выдержав для приличия паузу, начал Першин, – я встретил в Сочи Наталью Иосифовну. Мне показалось, она обижена на меня?

– Не будем об этом, – сухо ответил Масличкин.

– Чем же я виноват перед вами?

– Вас никто ни в чем не обвиняет.

– Кто вам посоветовал обратиться ко мне, если не секрет?

– Одна наша знакомая.

– Вы что же, позвонили знакомой…

– Нет. Раньше. Когда вы спасли онкологического больного, обреченного на смерть, многие говорили о вашем божественном даре.

– Выходит, это наша общая знакомая? – насторожился Першин. – Могу я в таком случае спросить, кто она?

– Некто Градиевская. Это имеет значение?

Появление в этой истории Алоизии было и вовсе неожиданным.

– Для меня имеет, – промямлил Першин, силясь выстроить логическую последовательность вопросов. – Так или иначе, я не заслужил вашей обиды.

– О какой обиде вы говорите? – посмотрел Масличкин на гостя, но тут же отвел взгляд и уставился в пол, найдя в своем отражении более достойного собеседника. – Наташа – женщина, ее можно понять.

– В чем?

– Послушайте!.. Мы, конечно, знали, что Катины шансы невелики, но ведь вы сами пообещали, что она выживет? Ваш главврач Кошкин…

– Зайцев.

– Что?.. Да, Зайцев… Он сказал, что вас в срочном порядке откомандировали куда‑то по настоянию министерского начальства. Представьте, каково ей было видеть вас на южном курорте!

Попытка объяснить свое исчезновение несомненно была бы истолкована Масличкиным как попытка оправдаться, а история с похищением и вовсе бы выглядела несуразицей.

– Виктор Петрович, – помолчав, заговорил Першин, – что все‑таки толкнуло Катю на такой шаг?

Масличкин не ответил. Плечи его вдруг содрогнулись в беззвучном рыдании, и Першин нисколько бы не удивился, если бы он потребовал выйти вон. Но, справившись с собою, Масличкин поднял на него неожиданно злые глаза:

– Меня достаточно спрашивали об этом в милиции. Вы что, хотите найти виновника? Вам от этого станет легче?

– Я же не из милиции, Виктор Петрович, – как можно мягче ответил Першин. – Есть некоторые детали прозекторского обследования, которые не укладываются в классическую картину посттравматической гематомы.