|
-- Это уж слишком! Видит бог, не много радости приносит мне жизнь, а теперь я должна еще лишать себя моего единственного утешения! Пора покончить с этой позорной скупостью, мы и так уже стали притчей во языцех и позорищем в глазах соседей. От этого впору с ума сойти, и я этого не потерплю! -- Это нам не по средствам, -- сказал мистер Генри. -- Не по средствам! -- закричала она -- Стыдитесь! И потом у меня ведь есть свои средства! -- По брачному контракту они принадлежат мне, сударыня, -- огрызнулся он и тотчас вышел из комнаты. Старый лорд воздел руки к небу, и оба они с дочкой, уединившись у камина, ясно намекали мне, что я лишний. Я нашел мистера Генри в его обычном убежище -- в конторе. Он сидел на краю стола и угрюмо тыкал в него перочинным ножом. -- Мистер Генри, -- сказал я. -- Вы слишком несправедливы по отношению к себе, и пора это кончить. -- А! -- закричал он. -- Кому я здесь нужен? Для них это в порядке вещей. У меня позорные наклонности. Я скаредный пес! -- И он воткнул нож в дерево по самую рукоятку. -- Но я покажу этому негодяю, -- закричал он с проклятием, -- я покажу ему, кто из нас великодушнее! -- Да это не великодушие, -- сказал я. -- Это просто гордыня. -- В поучениях ваших я не нуждаюсь! -- отрезал он. Я полагал, что он нуждается в помощи и что я должен оказать ее, хочет он того или не хочет, поэтому как только миссис Генри удалилась к себе в комнату, я постучался к ней и попросил принять меня. Она не скрыла своего удивления. -- Что вам от меня нужно, мистер Маккеллар? -- спросила она. -- Бог свидетель, сударыня, -- сказал я, -- что я никогда не докучал вам своими вольностями, но сейчас слишком велик груз на моей совести, чтобы я мог промолчать. Можно ли быть такими слепцами, какими показали себя вы с милордом? Жить все эти годы с таким благородным джентльменом, как мистер Генри, и так плохо разбираться в его характере! -- Что это значит? -- вскричала она. -- Да знаете ли вы, куда идут все его деньги? Его, и ваши, и все те деньги, которые скоплены на вине, в котором он себе отказывает за столом? -- продолжал я. -- В Париж! Этому человеку! Восемь тысяч фунтов получил он от нас за эти семь лет, и мой патрон имеет глупость хранить это в тайне! -- Восемь тысяч фунтов! -- повторила она. -- Это невозможно! Наше поместье не может дать столько... -- Один бог знает, как выжимали мы каждый фартинг, чтобы сколотить эти деньги, -- сказал я. -- Но как бы то ни было, нами послано восемь тысяч шестьдесят фунтов и сколько-то шиллингов. И если после этого вы станете считать моего хозяина скупцом, я не скажу больше ни слова. -- Вам и не надо больше ничего говорить, мистер Маккеллар, -- сказала она. -- Вы поступили вполне правильно в том, что с присущей вам выдержкой вы назвали вольностью. |
