Наталья Александрова. Дама в очках, с мобильником, на мотоциклеДетектив-любитель Надежда Лебедева – 28
Что я тебе скажу, Петрович, — Мормышкин повернулся к водителю, — непременно это Костька Свиридов у Санька твоего мотороллер увел. Этот Костька не раз за такими делами был замечен! Петрович что-то невнятно пробормотал, и Мормышкин понял, что тот засыпает за рулем. — Петрович! Эй, Петрович, ты чего? — Он повысил голос. — Эй, ты, остановись, а то ведь грохнемся! — Да я в порядке… — ответил тот и встряхнулся. — Скоро уже приедем… Так что, ты, значит, определенно на Костьку думаешь? — А на кого же еще? — авторитетно произнес Мормышкин. — Сам посуди, кто, если не он? Этот аргумент произвел на Петровича сильное впечатление, и он снова замолчал. Ночная дорога стремительно разматывалась, ложась под колеса. В свете фар вырисовывались придорожные кусты, редкие постройки, бесшумно мелькнула большая птица. В темноте знакомая дорога стала какой-то чужой, непривычной. Вдруг впереди показалось пятно яркого света, выросло, бросилось навстречу… — Петрович, берегись! — вскрикнул Мормышкин, но было уже поздно: они почувствовали резкий удар, услышали грохот, звон разбитого стекла, скрежет рвущегося металла, машина вылетела на обочину и наконец остановилась. Наступила глухая страшная тишина, нарушаемая каким-то странным повторяющимся звуком, как будто тихонько поскуливала собака. — Что это было? — тихо, испуганно проговорил Петрович, повернувшись к спутнику. — По-моему, ты кого-то сбил, — так же тихо ответил ему Мормышкин. Он открыл дверцу, выбрался на дорогу, вгляделся в темноту. Посреди шоссе лежал покореженный мотоцикл, а чуть в стороне от него — мотоциклист в кожаной куртке и без шлема. Мормышкин подошел к нему, наклонился. Под головой мотоциклиста расплывалось темное пятно, одна нога странно подергивалась, вторая вывернулась под каким-то неестественным углом. Из горла вырывалось то самое поскуливание, которое слышал Мормышкин. Он наклонился еще ниже, вгляделся в лицо жертвы и узнал ее. — Толя? — проговорил испуганно. — Это, никак, ты? Толян, ты как — в порядке? — Какое… там… в порядке… — с трудом выдохнул мотоциклист. — Помираю я… — Да погоди помирать! — с фальшивым оптимизмом перебил его Мормышкин. — Сейчас мы с Петровичем тебя в больницу отвезем… Петрович! — окликнул Мормышкин приятеля. — Это же мы с тобой Толю Сыроежкина сбили! — Ё-моё! — проговорил Петрович, обходя машину. — И крыло на фиг раскурочили… — Послушай, чего скажу! — отчетливо проговорил мотоциклист. — Послушай! — Ты это, погоди… сейчас мы в больницу… — Да какая там больница… — прохрипел Толя. Мормышкин нагнулся еще ниже, прижал ухо к самым губам пострадавшего. Тот зашептал, жарко, неровно дыша в ухо. Чем дольше он говорил, тем страшнее становилось Мормышкину. То, что рассказывал ему Толя, казалось просто невозможным, невероятным. Теплая ночь сделалась зябкой, промозглой, как будто потянул ветер с Ледовитого океана. — Ты это что? Ты это точно? — забормотал Мормышкин, когда Толя умолк. Но тот ничего не ответил. В горле у него заклокотало, Толя дернулся и затих. — Ну, чего с ним? — проворчал, подходя, Петрович. — Кажется, он… того… — отозвался Мормышкин, стащив с головы кепку. |
