Марина Серова. Аттракцион невиданной щедрости
Глава 1
– Так и хочешь выпихнуть меня из гнезда, – возмутилась я. – Конечно, – невозмутимо ответила тетя Мила. – Знаешь, как надоело сталкиваться лбами и вечно торчать под дверью ванной комнаты, ожидая своей очереди. – А как же насчет того, что молодым везде у нас дорога? – вспомнила я. – Да, но старикам – почет, – парировала она и с гордым видом направилась к холодильнику. – Старики? – я удивленно осмотрелась по сторонам. – Ау, куда спрятались? Нет тут стариков, теть Мил. Ты про себя, что ли? Вот когда тебе нужно, то сразу вспоминаешь про возраст. Это низко, тетушка, и некрасиво. Тетя Мила вернулась к столу с пачкой майонеза в руках. Открыла упаковку. Вздохнула и пожала плечами. Такой жест мог означать что угодно. – Понимаешь, Жень, – просто сказала она, – тут дело даже не в том, что я поскорее хочу пристроить твое незамужнее личико, а в том, что парень действительно хороший. Дай банку с горошком. Пообщаться-то с ним можно? – Где он? – спросила я. – Скоро придет, сама увидишь, что нормальный. – Я про горошек. – Так вот же, перед глазами. Тетя делала салат, смешивала в миске аккуратно нарезанные ингредиенты, а я, стоя рядом, пыталась разузнать какую-то еще информацию. И, видит бог, я не слишком усердствовала. Пока что. – Этот салат называется «Свобода», – сделала объявление тетя Мила, выжав остатки майонеза из скрученной упаковки. – Этот салат называется оливье, – поправила я. – Нет, «Свобода». – Нет. Это оливье. Тетушка раздраженно бросила ложку в миску. – Отойди, – попросила она. – У меня и без тебя день сломался. Я нервничаю, а ты давишь. Уйди отсюда. Я знала, какой бывает тетя в те моменты, когда выходит из себя, и тогда из нее летели искры. Но сейчас – не этот случай. В нынешней ситуации она разозлилась по-настоящему, но без искр. Мне бы прислушаться к ее совету и отойти от греха подальше, но я принципиально стояла на своем и хотела выяснить у тети как можно больше. – «Свобода» – дурацкое название, – не отставала я. – К тому же, кажется, уже есть салат с таким названием. Назови этот иначе. – Евгения, – попросила тетя Мила. – Как скажешь, – согласилась я, устав от собственных придирок. – Есть же торт, который называется «Графские развалины». Никто еще зубы не сломал. Пусть салат будет назван «Евгения».
Тетя Мила почувствовала мое состояние. В какие-то моменты она превращалась в настоящего эмпата, этого было у нее не отнять. – В нашем доме не так уж часто слышны мужские голоса, – проговорила она и сделала попытку снова начать смешивать содержимое миски с майонезом. – Поэтому предлагаю просто ловить момент. Это мой давний друг, Женя. Старый друг. Не порть нам вечер. И про себя не забудь. – А откуда он взялся, не напомнишь? – поинтересовалась я. – Почему я о нем не знала раньше? Тетя Мила улыбнулась: – Костя из тех знакомых, с которыми можно не видеться сто лет и не замечать этого, а потом при встрече испытать чувство, будто и не было расставания, – объяснила она. – Это называется равнодушие, теть Мил. Я достала из банки соленый огурец и откусила хрустящий хвостик. |
