Р. Л. Стайн. Берегись снеговикаУжастики – 51
1
Почему мне вспомнилось это стихотворение? Его, когда я была маленькой, частенько нашептывала мне мама. Я словно бы вновь услышала нежный мамин голос, голос, которого не слышала с пяти лет… Мама умерла, когда мне было пять, и меня отправили жить к тете Грете. Сейчас мне двенадцать, и тетя никогда не читала мне этот стишок. Отчего же он всплыл в моей памяти, когда мы с тетей Гретой вылезли из микроавтобуса и взглянули на наш заснеженный новый дом? — Жаклин, ты выглядишь озабоченной, — сказала тетя Грета, положив руку мне на плечо. — О чем задумалась, милая? Я поежилась. Не от прикосновения тети Греты, а из-за непрерывного холодного ветра, веявшего с горы. Я смотрела на хижину с плоской крышей, которой суждено было стать нашим новым домом. Есть же и второй куплет, подумала я. Почему я не могу его вспомнить? Интересно, сохранилась ли у нас старая книга стихов, которую читала мне мама? — Какой уютный домик, — сказала тетя Грета. Она все еще держала руку у меня на плече. Меня вдруг захлестнула такая печаль, такая беспросветная тоска! Но я заставила себя улыбнуться. — Да. Уютный, — пробормотала я. Снег облепил подоконники, заполонил щели в черепице. Груда снега покоилась ни низенькой плоской крыше. Обычно бледные щеки тети Греты разрумянились от холода. Она не сказать чтобы старая, но сколько себя помню, ее длинные волосы всегда были снежно-белыми. Она заплетает их в косу, спадающую вдоль спины. Она высокая и изящная. И недурна собой: нежное округлое лицо, большие печальные темные глаза. Я совсем не похожа на тетю. Я понятия не имею, на кого я похожа. Я не помню, как выглядела мама. И никогда не знала отца. Тетя Грета говорит, что он бесследно исчез вскоре после моего рождения. У меня волнистые, темно-русые волосы и карие глаза. Я высокая и спортивная. У себя в школе, в Чикаго, я была звездой девчоночьей команды по бейсболу. Я люблю болтать, танцевать и петь. А тетя Грета может за весь день не обмолвиться ни словечком. Я ее люблю, но она так сурова и молчалива… Временами мне хочется, чтобы она была более разговорчивой. Мне нужен кто-то, с кем можно поговорить, печально думала я. Мы уехали из Чикаго только вчера. Но я уже тосковала по друзьям. Как я найду друзей в этой крошечной деревушке у Полярного Круга? Я помогла тете выгрузить чемоданы из микроавтобуса. Под моими сапожками поскрипывал снег. Я посмотрела наверх, на окутанную снегом горную вершину. Снег да снег, куда ни глянь. Я не могла сказать, где заканчивается вершина и начинаются облака. Крошечные домики, выстроившиеся вдоль дороги, казались какими-то нереальными. Будто их сделали из пряников. Как будто я очутилась в какой-то волшебной сказке. Вот только это была не сказка. Это была моя жизнь. Моя непонятная жизнь. Я хочу сказать, почему нам пришлось переехать из Соединенных Штатов в эту крошечную, промерзшую горную деревушку? Тетя Грета не стала ничего объяснять. «Время перемен, — только и пробормотала она. — Время уезжать». Да и эти несколько слов я вытянула из нее с огромным трудом. Я знала, что в точно такой же деревушке они с мамой провели свое детство. Но почему нам потребовалось переезжать сюда сейчас? Почему мне пришлось покинуть школу и всех друзей? Шерпия. Что это за название — Шерпия? Можете такое представить — переезд из Чикаго в Шерпию? Повезло мне, да? Черта с два. Ладно бы это был лыжный городок. Но деревня практически безлюдна! Я надеялась, что здесь, по крайней мере, отыщется кто-нибудь моего возраста. |
