Р. Л. Стайн. Смертельный урок музыкиУжастики – 13
1
На самом деле я не хотел переезжать. Я думал, что сразу возненавижу наш новый дом. Но все получилось очень даже весело. Я замечательно прикололся над родичами. Может быть, это была не совсем удачная шутка, но мне понравилось. Впрочем, все по порядку. Мама с папой застряли в холле с грузчиками. Распоряжались, куда нести мебель и все коробки. И пока они там возились, я отправился на разведку И нашел очень даже симпатичную комнату рядом со столовой. Это был здоровенный зал в два окна. Окна выходили на задний двор. Солнечный свет озарял зал, и поэтому здесь было гораздо светлее и веселее, чем в других комнатах старого дома. Там, надо сказать, было слегка мрачновато. Я сразу подумал, что здесь надо будет устроить семейную комнату отдыха. Ну, знаете, с телевизором, стереопроигрывателем и, может быть, даже со столом для пинг-понга и прочими интересными штуками. Я уже представлял себе, как все это будет. Но пока в комнате было пусто. Только в углу одиноко катались два серых шарика пыли. Они-то и подали мне идею. Посмеиваясь про себя, я присел на корточки и слепил шарики пыли в два тугих комочка. Потом я вскочил и принялся орать дурным голосом: – Мыши! Мыши! Спасите! Там мыши! Родичи ворвались в комнату с таким видом, как будто меня тут резали. У них челюсти поотвисали, когда они заметили в углу двух серых мышек из пыли. Я продолжал вопить: – Мыши! Мыши! Я изо всех сил старался изобразить панический страх. Якобы жутко боюсь мышей. Мама остановилась в дверях. Она так и стояла с открытым ртом. Я даже испугался, как бы у нее зубы не выпали! Вообще-то мама у нас – само спокойствие. А вот папа вечно паникует и напрягается. Он схватил прислоненную к стене швабру и принялся бешено колотить ею по бедным, ни в чем не повинным пылевым мышкам. Я больше уже не мог сдерживаться. Я ржал, как взбесившийся бегемот. Папа ошалело уставился на шарик пыли, прилипший к швабре. И тут наконец до него дошло, что это был просто прикол. Он аж побагровел. А я испугался, что у него глаза выскочат из-под очков. – Очень смешно, Джером, – спокойно проговорила мама, страдальчески закатив глаза. (Вообще-то все меня называют Джерри. Но когда мама сердится, она называет меня Джеромом). – Мы с папой ценим твою заботу о нас. Конечно, с твоей стороны очень мило напугать нас до полусмерти, когда мы оба устали и все на нервах из-за этого переезда. Мы очень рады, что ты развлекаешься, пока мы стараемся тут все устроить. Мама всегда так язвит. Наверняка свое чувство юмора я унаследовал от нее. Папа задумчиво почесал лысину на затылке. – Они были в точности как мыши, – пробормотал он. Я понял, что он не сердится. Он уже привык к моим шуточкам. Они оба привыкли. Мама покачала головой: – Ты ведешь себя как ребенок! – А я и есть ребенок, – гордо заявил я. – Ведь мне двенадцать. По-моему, самый что ни на есть подходящий возраст для того, чтобы куролесить, прикалываться над родичами и выдумывать всякие штуки. – Не умничай, – насупился папа. – И вообще… Знаешь, Джерри, тут работы непочатый край. Мы с мамой уже умотались. Мог бы помочь, между прочим. Он попытался всучить мне швабру. Но я отскочил, выставив руки перед собой, как будто защищался от страшной опасности. – Папа, ну ты же знаешь! У меня аллергия! – Аллергия на пыль? – язвительно уточнил он. – Нет. На работу! Я думал, что родичи рассмеются, но они вместо этого пулей вылетели из комнаты, чертыхаясь себе под нос. |
