Джеймс Блиш, Рик Вэлаэртс. Потому что мир пуст, а я коснулся небес
Кирк знал, что Боунс Мак-Кой был одинок. То, что он пошел служить после серьезной личной трагедии, Кирк подозревал. Чего он не понимал, так это болезненной гордости Мак-Коя, которая накладывала табу молчания практически на все случаи, когда речь шла о внутренних неурядицах. Тем более Кирк был удивлен его бурной реакцией на нарушение сестрой Чапел границ того, что Мак-Кой называл ее "профессиональной властью". Войдя в лазарет, Кирк нашел ее готовой расплакаться. – Звать капитана – не ваше дело! – бушевал Мак-Кой. – Вы можете идти! Идите в свою каюту. Она высморкалась. – Я, во-первых, сестра, доктор, и член команды "Энтерпрайза", во-вторых, – сказала она, упрямо выкатив подбородок и опустив покрасневшие глаза. – Я сказал, вы можете идти, сестра! Кристин сглотнула. В ее лице читалась откровенная боль. Она снова высморкалась, глядя на Кирка, и Мак-Кой резко сказал: – Кристин, прошу тебя. Ради Бога, перестань плакать. Я представлю капитану полный отчет, я обещаю. Она выбежала, и Кирк сказал: – Да, это была драматическая сценка. Мак-Кой распрямил плечи. – Я закончил стандартное обследование всего экипажа. – Хорошо, – сказал Кирк. – Команда в порядке. Я не обнаружил ничего необычного – за одним исключением. – Серьезный случай? – Смертельный. Пораженный Кирк спросил: – Ты уверен? – Абсолютно. Редкая болезнь крови. Поражает одного из 50000 астронавтов. – А что это? – Ксенополицитемия. Лечение невозможно. – Кто? – У него один год – в лучшем случае. Он должен быть немедленно списан с корабля. Кирк спокойно спросил: – Кто это, Боунс? – Старший офицер медицинской службы. После паузы Кирк сказал: – Ты имеешь в виду себя? Мак-Кой взял со стола кассету с записью. Стоя по стойке "смирно", он подал ее Кирку. – Это полный рапорт, сэр. Вам нужно быстро передать его в командование флота, чтобы оформить мою замену. Не в силах вымолвить ни слова, Кирк смотрел на него. Потом он положил кассету обратно на стол, как будто она жгла ему руку. Мак-Кой сказал: – Я буду максимально полезен в то время, которое мне осталось, если вы будете держать это при себе. Кирк покачал головой. – Должно же быть что-то, что можно сделать! – Нет, – голос Мак-Коя был груб. – Я провел все возможные исследования. Я сказал вам. Выражение лица Кирка подкосило его. Он опустился в кресло у стола. – Это смертельно, Джим. Смертельно.
Несмотря на тревогу, объявленную по "Энтерпрайэу", Кирк был в своей каюте. "Замена" Боунсу! Военный язык – забавная вещь. Как может кто-то "заменить" опыт человеческого существа – доверие, дружбу, испытанную сотней опасностей? "Один год жизни – в лучшем случае". Когда ты доходишь до основания человеческой судьбы, хочется, чтобы речь никогда не изобретали. Но она существует. Как и тревога. Она тоже была изобретательна. Чтобы напомнить тебе, что ты нс только старый товарищ обреченного человека, но и капитан звездного корабля. Когда он шагнул из лифта на мостик, Спок молча уступил ему капитанское кресло. – Что это такое на экране, мистер Спок? Какие-то движущиеся булавки. Ракетный залп? – Да, капитан. Ракеты очень старого типа. |
