Джеймс Блиш. Волк в овчарне
На планете Аргелиус похвалялись, что у них лучшие "Горы Венеры" в Галактике. А самым популярным заведением среди космолетчиков было кафе, в котором исполняла танец живота несравненная свежая и экзотическая Кара. Приятные молодые женщины, скрашивавшие мужские компании за столиками этого кафе, были привычной, хоть и по-прежнему приятной картиной для Кирка и Мак-Коя. Но – блистательной новинкой для Скотти. Он сел с ними за столик, оглядываясь по сторонам в совершенном блаженстве. Потом его глаза остановились на Каре, которая с естественной грацией кружилась на танцплощадке, золотая прозрачная юбка обвилась вокруг ее ног. Сияя, Скотти некстати заметил: – Мне нравится Аргелиус. – Что здесь может не нравиться… – подтвердил Кирк. – А ты правду сказал, что эти женщины, эти красавицы… ну, то есть, все Это… – Аргелианцы высоко ценят наслаждение, – сказал Кирк. Мак-Кой рассмеялся. – Вот уж действительно мягко сказано! Это общество абсолютных гедонистов. – Нравится Кара, Скотти? – спросил Кирк. Скотти издал лишь короткое "Ага!", на что Кирк сказал: – Хорошо. Я пригласил ее присоединиться к нам. Мне показалось, тебе будет приятно с ней познакомиться. – Вот это капитан, я понимаю! – воскликнул Скотти. – Всегда думает о своей команде. – Ты совсем не пьешь, Джим, – заметил Мак-Кой. – Немного полиэфиров в этом местном экстракте хорошо для души. Не говоря уж о теле. – Думаю, немного расслабиться не помешает, – Кирк отхлебнул из стакана. Скотти, глядя на Кару, сказал: – Видел бы нас сейчас мистер Спок. Мак-Кой хмыкнул. – Он бы разве что сказал, что его "впечатляет" красочность народных костюмов присутствующих. Кара закончила танец пируэтом, ее руки закрывали глаза в незабываемо соблазнительном жесте притворной скромности. Тьма кафе озарилась мерцающими огоньками, будто кто-то выпустил горсть крупных светлячков. Скотти в энтузиазме хлопнул по столу. С удовольствием глядя на него, Кирк сказал: – Это аргелианский обычай – выражать одобрение мягко, огоньками. – Вы указываете старому кабацкому гуляке из Глазго, как хлопать, капитан? – сказал Скотти. Затем все трое встали. Кара приближалась к ним. Когда она подошла, Кирк отметил одного молодого человека у стойки бара. Он отодвинул в сторону свою выпивку, и лицо его потемнело от гнева. Гнев стал еще более заметным, когда Скотти посадил девушку рядом с собой. Неожиданно этот хмурый схватил свой стакан, залпом осушил его и вышел из кафе прочь. Пожилой аккомпаниатор танцовщицы тоже не был рад ее теплой улыбке, адресованной Скотти. Отложив свой похожий на флейту инструмент, он отвернулся от их столика. Скотти, слепой ко всему, кроме Кары, протянул руку, чтобы накрыть ею ладонь Кары. – Нынче чудная туманная ночь, – говорил он. – Вам кто-нибудь рассказывал, какие у нас в Эдинбурге чудесные туманы? – Ни слова, – отвечала она, – но я умираю от желания услышать о них. – Тогда, может, я покажу вам? Нет ничего приятнее прогулки с чудной девушкой. – Или с симпатичным джентльменом. Почему мы еще не идем? Сияющее лицо Скотти могло бы разогнать все туманы Эдинбурга. Не отпуская руку Кары, он встал. – Вы не против, правда? – спросил он остальных. – Я, может, даже вернусь на корабль вовремя. – Не спеши, Скотти, – разрешил Кирк. – Расслабляйся и веселись. Для этого и существует Аргелиус. Он задумчиво посмотрел им вслед. |
